Похвала ханжеству

Захар Прилепин Похвала ханжеству

Вижу этих родителей — и на душе тоскливо.

Как они вообще смеют что-то говорить своим детям?

Вот эти люди — не прочитавшие ни одной книги за всю сознательную жизнь; законченные пошляки и восхитительные идиотки; потребители сериалов, поклонницы Малахова и слушательницы Стаса Михайлова; мужские экземпляры, вся сила интеллекта которых сосредоточена на рыбалке; верные мужья, разыскивающие в «Одноклассниках» своих случайных и податливых подруг, а также верные жены, откапывающие ВКонтакте своих, как они это называют, друзей; люди, чей главный жизненный принцип «Я ничего никому не должен», зато им, если им что-то надо, а им всегда что-то надо — от человеческого участия до земельного участка, — вот им-то должны все, и это даже не обсуждается; представители, так сказать, человечества, прощающие себе любую подлость, вульгарные и тупые, и гордящиеся своей тупостью и своей вульгарностью, и несущие все это с вызовом; вырастившие в душе плотоядную пустоту, погрязшие в непрестанных непотребствах, живущие в теплом и привычном скотстве, как в утробе…

Вижу эти лица, эти немигающие кроличьи глаза и вдруг не верю своим ушам!

— Почему на тебя жалуются учителя? — восклицает отец. Да на него самого впору жаловаться федеральному прокурору, в отдел по борьбе с экономическими махинациями, в земское собрание и в ООН тоже.

— Почему ты так оделась? — восклицает мать. А сама она приходит в общественное заведение накрашенная, как вампир, к тому же в кожаных штанах с заклепками, на два размера меньше положенного. И если она сделает неловкое движение, к примеру, резко присядет, то штаны взорвутся со страшным грохотом, и заклепками может поранить случайно пробегающих мимо детей.

«Почему ты не выучил урок? Почему не дочитал „Капитанские дети“? Почему ты не трам-парам-пам-пам-парам-пам?»

«Не гуляй с этим парнем!», «Что за проститутка рядом с тобой?», «Ты что, куришь?», «Твой отец впервые попробовал спиртное в девятнадцать лет!»

«Как ты разговариваешь с матерью? Мать так никогда не говорила с твоим дедом!»

«Выключи телевизор, ты скоро ослепнешь от него!», «Куда собрался на ночь глядя? Включи телевизор, посиди дома!»

«Чего ты там накачал в свой мобильный, идиот?»

У ребенка взрывается голова. Даже не в четырнадцать и тем более не в шестнадцать, а уже в десять лет он отлично знает, что все эти нотации — вранье.

Отец попробовал спиртное, как только он вырос чуть выше стола и дождался момента, когда родители оставили его одного на кухне. Мать выглядит на юношеских фотографиях так, словно ее сфотографировали во время полицейского рейда по самым злачным местам, а деда она посылает прямым текстом доныне. Оба родителя не читали никаких «Капитанских детей» и не отличают Чайковского от Чуковского, зато телевизионное пространство ценят и чувствуют себя в нем уютно, как жуки в навозе.

А в мобильные к ним вообще лучше не заглядывать.

Впрочем, ребенок может и не знать, кого там и от кого не отличают его родители и какие тайны хранятся в их телефонах, но он уже чувствует еще не огрубевшей своей кожей, что ценности, которые ему навязывают, отдают какой-то прокисшей тоской.

Можно набрать воздуха в легкие и еще раз обрушиться на этих родителей.

…Но порой задумаешься и вдруг понимаешь, что их поведение куда больше продиктовано голосом нормальной человеческой природы, чем какой-то там подлостью.

Иной раз дети, наверное, вправе жестко осадить родителей и поймать их на вопиющем несоответствии произносимым вслух сентенциям.

Но чаще всего родители ведут себя подобным образом по одной простой причине: они еще помнят, что такое хорошо, но сами так уже не умеют.

Душа подрастрачена, тело в некоторых местах разрушено чрезмерным употреблением тех или иных подсудных средств, биография таит черные дыры, куда лучше не оступаться, а то такие демоны вылетят — можно сон потерять, если их увидеть. Но при этом не до конца, к счастью, уничтоженный родительский инстинкт требует, требует, требует произносить все то, что приходится произносить при виде детей.

За каждым лживым словом очень часто стоит тихое моление: сын (дочь) не будь такой (такая), как я (как я)!

Пусть взрослые люди произносят все это, пусть.

Больше ханжества, больше!

Куда страшней и отвратительней обратная сторона.

…Помню, был у меня один знакомец.

Он с очевидным и восторженным удовольствием рассказывал мне, какой у него разбитной батя был и, собственно, таким и остался.

«Прогуливаю школу, — смеялся мой знакомец, — гляжу, батя прет с какой-то бабой, мнет ей сиську. Батя меня хвать за шкибот, сует четвертной: „Матери чтоб ни слова!“ Я каждую неделю с него получал по четвертному!»

Батя учил моего знакомца: «Увидел хорошую бабу — хватай ее за…» И называл все вещи своими именами.

Потом сын вырос.

Я ничего тут не буду рассказывать про этого парня, где и когда и при каких обстоятельствах мне довелось его встречать — у меня нет ни малейших оснований выступать в качестве моралиста.