Похоже, вы доигрались

– Так-с, ну, в общем, раз ты более-менее умеешь пользоваться модулем, то заскучать ближайшие полчаса не должна, – улыбаюсь я и ухожу в комнату с капсулой, – Скоро вернусь, не скучай.

– “С тобой точно всё будет в порядке?”, – прилетает мне сообщение.

Неужели мы и впрямь разговариваем?!

– “Конечно. Не волнуйся. Поверь, я очень живучий”.

Подхожу к капсуле, хмурюсь, и поворачиваюсь на следующего по пятам Альберта.

– А мне что делать?

– Раздевайтесь и раздвигайте булки, – он сел за сенсорный экран.

– Чё.

– Ничё. Просто верх сними и ложись.

– Вхух, хорошо что без булок, – снимаю ветровку, футболку и аккуратно вешаю их на спинку стула, – Что, вот так? – с трудом укладываюсь в резиновом убранстве стального гроба и не понимаю, правильно ли всё делаю.

– Да-да.

Стеклянная крышка задвигается. Раздаётся писк. Чувствуется сладкий запах.

Я засыпаю.

––––––––––––

Нет места для счастья - 1

Весьма трудно притворяться спящим под взглядами более десятка людей. Прошедшие секунды притворного сна превращались в минуты настоящей пытки, а ощущаемые даже сквозь закрытые глаза взгляды вызывали лишь раздражение. Проведённые в бункере три дня казались едва не воплощением всего мерзкого на земле, и будьте уверены, настолько огромного отвращения к людям я ещё не испытывал.

Притвориться раненым и убедить всех в правдивости увечий — одно дело. Совсем же иное не сорваться от приёма низкокачественного отребья. Тот мусор, что они кличут лекарствами, нужно умудриться не выплевать обратно. Больше чем уверен, что эта ошибка фармакологии и являлась истинной причиной большинства здешних смертей.

Но должен признать, открытые раны в конце концов затянулись и уже не норовили пропустить опасную заразу внутрь организма.

– Б-брат, он очнулся! — прошептала девушка справа от меня.

Прошла неделя от внедрения в группу выживших. Если не сейчас приступать ко второй части плана, то когда же ещё?

Я открыл глаза и увидел стальной потолок с мерцающими лампами.

— Отойди! — ответил мужской голос.

Тяжёлые шаги по стальному полу приближались с каждой секундой.

“Так, стоит покашлять. По легенде я всё ещё больной”.

— Эй, ты нас понимаешь? – спросил мужчина.

Я не мог поднять голову и увидеть сидящую рядом парочку, однако огромной тени было достаточно для зарождения нервозности — как-никак я почти обычный человек, а судя по настрою и мышечной массе, “братец” без труда проломит мне череп одним ударом ноги.

Ублюдок. Знал бы он, что вся судьба их крысиного лагеря зависит от пары моих слов.

Я нахмурился и состроил лицо полное агонии.

— Неужели лекарство не сработало? – сказала девушка и приложила ладошку к моему лбу, — Нужно дать ему ещё! — уже было подскочила она.

– Стой! – прикрикнул парень, – Мы и так потратили на него слишком много! А если кому-то ещё понадобится инъекция?

– Но мы почти вылечили его! – говорила обладательница тонкого голоска, – Неужели после тех усилий, что мы приложили для переноса и лечения, ты хочешь бросить его в шаге от спасения?

“Глупые люди. На кой чёрт им сдалось меня лечить? Судя по информации разведки, в лагере выживших острая нехватка еды и медикаментов. Так какого чёрта они спасают первого встречного идиота?”

-- Мы и так потратили на него целый курс лечения! В запасе осталось два, и если мы сейчас истратим ещё один, то что будет, когда заразимся уже мы с тобой? – ответил брат.

– Н-но…

– Нет я сказал! Только на нас двоих держится весь лагерь, и я не позволю рисковать им ради случайного эмигранта из-под завалин!

“Поганый ублюдок”, – вновь кашлянул я и прикрыл глаза, – “Куда проще поверить в выздоровление с усиленным курсом лечения, чем в заигравшуюся удачу”, – вновь почувствовал ладонь, на сей раз мужскую, – “Но, впрочем, иного выхода у меня нет. Ещё три грёбанных дня…”

– Принеси еды, – вздохнул парень и смягчил голос.

Девушка некоторое время молчала.

– Угу…, – тихо произнесла она и удалилась из помещения.

“Боже. Ещё эта мерзкая еда…”

/Двое суток спустя/

Наконец можно открывать и закрывать глаза по собственному желанию. Порою меня даже сажают к бетонной стене и открывают возможность детально рассмотреть главное помещение бункера.

Первое, что бросилось в глаза – все люди почему-то собраны в одной комнате. Да, она довольно большая и просторная, но тридцать человек превращают всю просторность в душный муравейник.

Кого здесь только не было – от грудных младенцев до безногих стариков.

И все мои предположения насчёт единственных хоть сколько-то дееспособных людей полностью оправдались. Брат и сестра – единственные, кто способен совершать вылазки в разрушенный город.

– Я смотрю тебе уже лучше, – подошла девушка с тарелкой, – Слава богу, – присела рядом с дырявым матрасом.

Словно младенца, она аккуратно меня посадила.

– Вот, вот так, – сняла с себя изодранный свитер и накрыла моё дрожащее тело.

Я неприкрыто разглядывал девушку всякий раз как та отворачивалась и теряла меня из виду.