Читаем Похоже, придется идти пешком. Дальнейшие мемуары полностью

Simon West goes East, когда ребята из американской культуры попадают в деревню, из которой ребята Ван Дамме забрали всех мужчин в шахту, чтобы достать оттуда несколько тонн плутония. В деревне остались лишь женщины, каждая из которых, невзирая на возраст, имеет ружье и готова защищать свой дом до последней капли крови. «Вы кто такие?» «Мы американцы», говорит Слай. «Говори за себя» — отвечают швед, китаянка, афроамериканец (гордо отметивший различие в терминах) и белорус. Местные попрятали остальных мужчин, и потом в церкви с православными иконами есть чувство, что это «Мы из будущего-3», а Слай и другие попали в Россию времен Второй мировой войны — так похожи эти кадры на то, что происходило: коллективное, соборное общество, суть которого для них непонятна. В церкви Джейсон Стэтэм, переодетый нездешним священником, объявляет бугая «жертвой и ножом». Вот этот вопрос насилия здесь — центральный. В этой серии Арнольд и Уиллис принимают участие в экшне и сидя в маленькой машинке раскурочивают зал аэропорта со все теми же надписями на кириллице и латинице дурацким шрифтом, которому никто не придал значения. Снято это так, чтобы не было видно. Тут надо сказать, что Ван Дамме проводит весь фильм в темных очках; смотреть на него, как и на некоторых других, невозможно; победив его в рукопашной схватке, Слай говорит китаянке: «Умеешь разделывать индюшку?», и безо всякой на то причины в следующей сцене приносит Уиллису и Шварцу его голову, вызывая у тех оторопь от того, насколько не вынужденной была такая жестокость. На прощание Арнольд, который весь фильм говорил исключительно репликами, отсылавшими к его предыдущим образам, говорит, что им место в музее так же, как и кукурузнику с серпом и молотом на фюзеляже, который Уиллис предоставил команде Слая, чтобы те улетели домой. В парижском банльё, исписанном граффити и, в общем-то, неотличимом от спального района в той же Москве, жена молодого снайпера получила письмо вместе с фотографией и кучей бабла. Посмотрел на часы: фильм шел едва ли за полтора часа. Как будто студия дала добро на продолжение с условием, что ребята уложатся в небольшой хронометраж.

К моменту выхода было объявлено о планах на третью часть, где обещали Николаса Кейджа и Стивена Сигала. Франшизы из шести-семи частей было прилично делать в 90-е, только если они назывались «Операция отряда Дельта» или как-нибудь в этом духе.

Честно говоря, в первый момент после смерти Тони Скотта — а это было на неделе релиза «The Expendables II» — подумалось, что Скотт мог покончить с собой, потому что в конце жизни вдруг осознал как англичанин, что он всю жизнь работал в культуре, которая празднует, когда ей удалось убить злодея каким-нибудь особенно жестоким способом. Забавно то, что Пауль Ферхуфен еще 25 лет назад отстраненно указал на это качество в «Робокопе», но американцы этого как будто не заметили — потому и не поняли, что это нужно было замечать как культурный код, они восприняли это как нечто естественное, не уловив отстраненную иронию — четыре года спустя в «Последнем бойскауте» была такая сцена. Кстати, фильм интересен своей саморефлексией, которая в нем то появляется, с оттенком разочарования в себе, то исчезает: как не может решить — действительно с ним что-то не так, или все-таки это признак достоинства.

16 АВГУСТА

Днем позвонил Андрей; вечером, уже после восьми часов, я доделал оставшийся кусок «Черного нарцисса» и посмотрел передачу про футбол, где обсуждались первые итоги работы Фабио Капелло, а наши волейболисты пришли с золотыми медалями. Девушка, сидевшая в студии как украшение, на вопрос ведущего о грядущей завтра свадьбе одного из волейболистов, продемонстрировала знание: оказалось, они расписались в феврале, а завтра будут отмечать, «иначе у меня была бы возможность сегодня что-то сделать». Женщине не кажется неправильным даже в шутку то, что даже в шутку не могло бы прийти в голову мужчине. После этого по тому же каналу начиналась передача о всемирном языке будущего, где обсуждались перспективы пазиграфии, в основном, с позиции перспектив существующих языков, переводчиков и судеб профессии лингвиста. Особенно интересно было узнать, что язык изображений уже активно применяется в бизнесе и имеет название «инфографики», где сложные и объемные куски информации передаются при помощи разных диаграмм.

17 АВГУСТА

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии