Похождения проклятых

— Ну зачем умерла! Жива, слава Богу. Только не смогли мы соединиться, не судьба, видно. А где Ольга может быть? У подруги своей, больше не у кого. Она ведь девушка замкнутая, скромница, к тому же сама болезненная. Хилое сейчас молодое поколение пошло, из воска. Вся глина божеская на прежних людей ушла. Вот замес был! Ты-то, милая, сама здорова? Не кашляешь?

— Здорова она, — вякнул я. — Кровь с молоком, хоть сейчас на выставку достижений народного хозяйства.

— Нет, ну он меня уже совсем достал! — обиженно произнес старик и покатил ко мне на своем инвалидном кресле с явно дурными намерениями. Пришлось мне ретироваться в коридор и выглядывать уже оттуда.

— Матвей Иванович, вы случайно не знаете, как зовут ее подругу? — спросил Алексей.

— Как не знать. Они иногда вместе сюда приходят. Света Ажисантова, вот как.

— Она тоже студентка Православно-духовного университета?

— Вот этого я сказать не могу. Очень может быть. Хотя… Света эта уж больно вертлявая какая-то. Таких вертихвосток там не держат. Ума не приложу, какая между ними может быть дружба? А вот ты, видно, девушка серьезная, — он вновь стал любоваться Машей, — вдумчивая, скромная, чистый бриллиант, как моя Агафьюшка.

— В двадцать пять каратов, — негромко добавил я из коридора. — Только что в кимберлитовой трубке нашли. Не знаем, кому загнать.

— Агафья Максимовна Сафонова? — спросил Алексей. И угадал.

— Да-а, — удивился старик. — Откуда ее знаешь?

— Я занимаюсь историей Свято-Данилова монастыря. И… поисками святых мощей благоверного князя Даниила Московского.

— А разве они не в монастырском ковчеге?

— Есть основания полагать, что они укрыты в ином месте. Всегда, в самые трагические для православия времена, русский народ принимал в свои любящие и надежные руки духовные сокровища… Чтобы в назначенное время они снова появились на свет перед людьми.

— Вот как? — старик Кремль буквально сверлил Алексея своими жгучими глазами. В нем чувствовалась какая-то сильная внутренняя энергия. И вообще выглядел он моложе своих восьмидесяти пяти лет. Я бы дал ему на десяток меньше. И если бы не парализованные ноги, его вполне можно было бы представить бегающим по лесу трусцой и окунающимся зимой в прорубь. Действительно, замес у людей этого поколения был покруче, не на крысином помете, как нынче.

— Я встречался с Агафьей Максимовной, — продолжил Алексей. — Она тоже уверена, что святые мощи Даниила Московского сохраняет кто-то из бывших насельников монастыря. Или простых мирян. Или даже раскаявшихся чекистов. Но о вас она мне ничего не рассказывала.

— Ну, это понятно, — отозвался Матвей Иванович. — Тут личное, чего зря языком трепать? Удивляюсь, почему она вообще пустилась с тобой в откровенность. Девушка она была очень молчаливая. Молитвенная. Про таких говорят: отмеченная Богом… А ты парень не простой, обстоятельный, — добавил он и кивнул в мою сторону: — Не то что этот. Сквалыга.

И чего он ко мне привязался? Как репей к ослиному хвосту.

— Вы сами еще застали то время, — сказал Алексей. — Может быть, бывали в Свято-Даниловом монастыре перед его закрытием. Ведь так?

— Не бывал, — ответил старик, пережевывая слова. Он выдержал паузу. — Я там вообще жил. Денно и нощно. Служил послушником, готовился принять постриг. Если бы стал монахом, то меня бы расстреляли, как и других, вместе с настоятелем. А так просто избили до полусмерти и выкинули за ворота. Не знаю уж, с какой такой целью Господь уберег меня от гибели? Наверное, недостоин оказался мученического конца. Его ведь тоже заслужить надо. Лежал я тогда в канаве под проливным дождем и подыхал, между небом и землей, а Агафьюшка меня подобрала, как ветошь какую, перетащила к себе и выходила. Как донесла только на своих худых плечах? Я же тогда, по молодости, тяжелым был. Здоровый, крепкий телом, а умом глуп. И духом слаб. Какой бы из меня монах вышел? Да никакой. Вот я и отошел постепенно от церкви, когда выздоровел… Потом на Балтфлоте служил. Но это уже другая история, для юных пионеров-следопытов, если такие еще остались.

— А Агафья Максимовна? — спросила Маша. — Как с ней ваша жизнь складывалась?

— А никак! — нахмурился старик. — Церковь нас и развела. Вернее, отношение к вере. К Богу, если сказать правильно. Ты, милая, пойми, что мы тогда пережили. Какая смута в головах царила. Кто устоял, а кто и поломался, как сухой тростник. И все, не хочу больше на эту тему разговаривать.

Он поджал губы, словно закрыл их на замок. Видимо, ему и в самом деле было тяжело вспоминать.

— А святые мощи… — начал было Алексей, но Матвей Иванович резко ответил:

— Не знаю ничего. Я в беспамятстве был. А то, что само кладбище разорили, так это всем известно. Часть могил, правда, перезахоронили на Новодевичьем и в Донском монастыре. Но я же говорю: отошел от церкви. Меня уже мир прельстил, его радости и соблазны.

— А вы не сталкивались с таким человеком — Василием Пантелеевичем Скатовым?

— Нет, — коротко ответил старик. — Первый раз слышу.