Поход за последним «тигром»

Элляй рассказал, что в Охотске стоит небольшой отряд генерала Ракитина, а главные силы Пепеляева находятся в Аяне. Банда капитана Яныгина за рекой Кухтуй.

— Они ждут японской шхуны, но не знают, что приехали красные нючи. Я. поведу вас самой короткой тропой по береговому припаю, до Охотска четыре кеса. На рассвете падет туман, и белые нас не заметят. Спать крепко станут, — сказал Элляй.

Вострецов, узнав, что ранним утром падет туман, обрадовался. Расстояние в двадцать восемь верст надо было пройти за короткую июньскую ночь: красноармейцы оставили шинели, вещевые мешки, лишние патроны. Вострецов приказал каждому взять только по пятнадцати патронов к винтовке и, не теряя времени, двинулся в путь.

Элляй показывал безопасные броды через весенние потоки, вел по горным «прижимам» — береговым скалам, под ними билось и ревело море. Невесомая ночь сгущалась, краски гасли, с моря поползли полосы испарений. Под ногами бойцов хлюпала раскисшая земля, из моховых пластов вздыбливались фонтанчики грязи, ледяные тарыны рассыпались со звоном, если ступали по ним.

Об этом ночном походе писал впоследствии сам Вострецов: к пяти часам утра 150 сибиряков — командиры и политработники — ворвались в Охотск. Остальные отстали по дороге. Отправив главные силы для захвата белых офицеров, я с Деминым побежал в штаб генерала Ракитина. В первой комнате дремал дежурный офицер, Демин обезоружил его. Я вбежал в другую комнату, там на столе горит лампа, на постели лежит человек.

— Попался, ваше превосходительство! — кричу я и хватаю спящего за руку, чтобы связать его. Не тут-то было. Спящий проснулся, напряг мускулы, барахтается, завязалась борьба. Я чувствую, как он начинает душить меня.

— Демин! — кричу я. — На помощь!

Демин тут как тут. Вдвоем мы связали противника.

— С добрым утром, генерал Ракитин. — говорю я.

— Какой я к че’ту гене’ал! Я капитан Энгельга’дт, а гене’ал на охоте…

Штаб мгновенно наполнился красноармейцами и местными жителями. Молодой человек в болотных сапогах и оленьей малице пробился к Вострецову.

— Я — Иван Полыгалов, радист, большевик. В подполье ракитинского штаба много золота и пушнины, конфискованных у тунгусских и якутских охотников. Сам Ракитин охотится в верховьях Кухтуя, могу провести к нему, — волнуясь и радуясь, говорил Полыгалов.

— Нельзя медлить ни минуты, пока еще не все офицеры разоружены. Пишите приказ о капитуляции, — приказал Вострецов капитану Энгельгардту.

Опомнившись от неожиданности, офицеры открыли беспорядочную стрельбу, заговорил их спрятанный на колокольне пулемет. Были убиты заместитель Вострецова Сергей Кузнецов, командир взвода Гурков. Вострецов побежал на помощь, его появление воодушевило бойцов, они закидали окна казармы гранатами. Офицеры подняли белый флаг.

Когда вставшее из моря солнце разогнало туман, жители Охотска встретили своих освободителей на церковной площади. Многое видела эта площадь: видела и участников Великой Северной экспедиции, и мореходов Шелехова, и матросов Биллингса, но впервые за много лет происходил на ней народный митинг. Охотчане избрали свой революционный комитет, его председателем стал командир вострецовских разведчиков Евгений Нагорнов.

На поиски генерала Ракитина Вострецов отправил красноармейцев под командой комиссара Шевченко. Начавшийся морской прилив быстро понес кунгас вверх по Кухтую. Через несколько часов комиссар добрался до торговой фактории «Резиденция», но генерала в ней не оказалось.

Шевченко бросился обыскивать окрестности, красноармейцы задержали человека с ружьем, прятавшегося в прибрежных кустах.

— Кто ты такой? — спросил Шевченко.

— Денщик своего барина.

— Бар мы четыре года назад скинули. Говори яснее, кто?

— Денщик его превосходительства генерала Ракитина. Он на острове гусей подстерегает.

Шевченко немедля переправился на островок. Ракитина не было и там. Комиссар перешел на правый берег Кухтуя и заметил притаившегося за лиственницей генерала. Ракитин целился в него из браунинга, но не стрелял.

— Бросьте шутить, генерал! — крикнул Шевченко.

Ракитин выступил из-за лиственницы, приподнимая браунинг. Шевченко решительно направился к генералу, но тот выстрелил себе в грудь и упал. Шевченко склонился над упавшим; потускневшие глаза генерала глянули в его молодое, румяное лицо.

— Я хочу… Мне надо… Позовите комиссара, — с усилием проронил Ракитин.

— Я комиссар…

Генерал закрыл глаза, и лицо его приобрело тяжесть камня.

С охотским гарнизоном пепеляевцев было покончено. Седьмого июня Вострецов передал во Владивосток немногословную радиограмму:

«Экспедиционный отряд, захватив расположение бандитов и отрезав возможные пути отступления, после двухчасовой перестрелки принудил их к сдаче. В городе взято 75 пленных, убито 8, ранено 20, захвачена канцелярия Ракитина, вооружение, золото, пушнина».

Но Степан Вострецов и комиссар Петр Пшеничный понимали, что Пепеляев в Аяне скоро узнает об их появлении. Надо было спешить, чтобы предупредить действия Пепеляева.

— Буря и натиск — вот наш девиз! — изрек любивший красивые фразы Пшеничный.