Поход клюнутого

Решив для начала опробовать тактику, известную как «работа под дурачка», Бинго хлюпнул носом, кокетливо ковырнул землю приметой потенциального возмутителя спокойствия номер девять (новейший, задиристого фасону ботфорт, очевидно с чуждой ступни съятый и на собственную подозреваемого конечность со скрипом натянутый). Поскреб могучую грудь обгрызенными ногтями, задвинув поглубже под расстегнутую рубаху признак номер тридцать пять (талисман в форме наконечника стрелы, премногими коварного вида зазубринами снабженного, яко символ Скорпиона Огнивца, нощных татей и иного мошейного люда покровителя). И ответствовал тоном, в котором в должных пропорциях переплелись оскорбленная невинность, возмущение произволом властей, тяжелое детство, потенциальное предложение слезть с лошади и помахаться, назойливый призыв не замать сироту и здоровое любопытство праздного зеваки:

– А чиво?

И тем, сам того не ведая, облегчил висящее над ним обвинение на пункт номер четырнадцать, обличающий врага государства во всяком, кто начинает речь словами: «Слюшай, да?!»

– А ничиво! – рявкнул сэр Малкольм, который за свою многолетнюю армейскую карьеру научился говорить, как резать, – по крайней мере, на тех, кто ниже по рангу, это его умение всегда действовало, а с теми, кто выше, таким тоном разговаривать в просвещенном Аракане принято не было: так и до суда недалеко.

– Ну и все! – обрадовался Бинго и, сделав сэру ручкой, ловко развернулся на месте, выглядывая направление, в каком было бы интересно припуститься, оставив озадаченную кавалерию с носом, но без добычи.

Направления не сыскалось. Окружающие лица горели предвкушением зрелища, а тела, любопытными лицами увенчанные, застыли плотными рядами. Продираться сквозь такие – все равно что бегать по плечи в густом киселе! Себе дороже, не только догонят и по башке звезданут, но и в толчее последнюю мелочь из карманов выгребут.

– Двэ сэрэбрушки – продэржится три раунда! – запоздало приглушая голос, просипела личность в полосатом халате; поймав негодующий взгляд Бинго, слегка смутилась, обвесив усищи до самой груди, и пояснила не без достоинства: – Тэбэ что, наваляют, и ладно, а у мэня сэм дэтэй нэкормленых, мамой клянусь! Папой клянусь! Его папой и папой его папы, совсэм нэкормленый, видишь, сам с голоду пухну!

«Прохиндей!» – возмущенно смекнул Бинго.

«Сообщник!» – решил капитан, но размениваться на сообщника не стал, тем более что знал его давно – пройдоха вот уже три года балансировал на грани, обнаруживая за собой каждый раз новые приметы нежелаемого гостя, но никогда не больше двух единовременно. С ним как-нибудь в другой раз, а вот этот, с корягой вместо дорожного посоха и физиономией такой, что хоть портрет Скорпиона пиши с него…

– А ну, представься по всей форме, олух! – гаркнул сэр Малкольм на Бинго и сурово сдвинул косматые рыжие брови под стальной кромкой шлема.

– А какая тут у вас форма? – опасливо уточнил Бинго, вяло почесывая загривок. – Главное, чтоб без этих, знаешь… атласов да лампасов. Или лампадасов? В общем, звать меня Бингхам, из рода Занги, ежли вдруг не видно. Из колена Гого, сына его Драго, его сына Браго, его сына Грого…

– А сам ты каким образом не «го»? – хмуро уточнил сэр Малкольм, с неудовольствием вычеркивая пункт двадцать один – «обормот неприкаянный, родства не помнящий, никоими устоями не повязанный, готовый едино на благо натуры своей подлой каверзничать». Этот, если уж будет каверзничать, то в полном соответствии с заведенными его родом традициями. Эх, лучше бы все-таки родства не помнил! – Приемный, что ли?

– Самый что ни на есть родной! Можно и меня – Бинго, – благодушно предложил Бинго и сам подивился такому удачному раскладу, ранее за ненадобностью не обнаруженному.

– Гхм… – Капитан потер подбородок латной рукавицей. – Бинго, говоришь? Что-то очень мне знакомое… постой-ка… эдак орут, ежели память мне не изменяет, пеорские лучники, когда стрелу удачно положат! Стало быть, ты у нас эдакий везунец получаешься?

– А то не видно. – Гоблин невинно развел руками. – Не успел в город войти, как уже это самое… «Бинго» на одном нашем горном наречии и впрямь типа как «попадалово» будет. В самом что ни на есть добром смысле.

И склонил голову с намеком: мол, не будем новомодничать, оспаривать добрый смысл? А то мало ли какие еще устои осыплются, как жухлая осенняя листва! Потом и всей гвардией не восстановишь, что один огорченный гоблин с корнями навыворачивает.