Поход клюнутого

Колбаски вскоре кончились, Бинго доразлил остатки местного варева и, покуда делать было нечего, улегся всем фронтом на стол. Толком передохнуть после кораблекрушения им не удалось – едва отбившись от команды подожженного тендера, Торгрим сразу погнал его через лес, где лошадей пришлось вести под уздцы. Несмотря на то что солнце было отлично видно, им довелось заплутать, – впрочем, на иное никто и не расчитывал. Если бы не леший, сунувшийся к ним на привале покопаться в сумках, и не узнали бы, где тут что; хорошо хоть, не подвело коммуникативное умение, подкрепленное свирепой Торгримовой рожей, – лесной дух доходчиво объяснил, куда идти, а на третий раз даже перешел с анатомических координат на географические и вывел на неприметную тропку. Ночь тем не менее пришлось провести в лесу, и поспать особо не удалось – выли волки, а зажигать костер Торгрим из суеверного ужаса перед гоблинскими пиротехническими способностями запретил. Трижды приходилось бегать за маленькой лошадкой, которая порывалась умчаться в чащу, хотя и была привязана. Бинго все же прикорнул на пару часиков, а железный Торгрим так и просидел, пережидая самую темень, на своем верном тюке, без устали дымя трубкой и чиркая точилом сперва по топору, а потом и по мечу Бингхама, которого, надо отметить, одного хватило бы на неделю работы. Едва начало рассветать, как дварф снова поднял поредевший отряд в путь, и вот к полудню удалось добраться до заставы с дружелюбным, хотя и озабоченным комендантом. Бинго подумал было задержаться здесь до завтра, отоспаться и отожраться, а заодно войти в доверие, выпросить все, что отдадут добровольно, и спереть все остальное, но, услышав о заставе на рухуджийской стороне, поколебался в своем намерении. Можно ведь и там, у них, тоже пообщаться, тем более если у них командир – приятная тетенька. Правда, как еще она отреагирует на послание от здешнего лы-ы-ы-ыцаря. Может ведь и погнать взашей, если, к примеру, он пишет так же коряво, как говорит, а она из тайной секты граммар-наци и примет каждую неверную буковку за личное оскорбление.

– А сколько, Бингхам, той Рухуджи от нас и до потребного моря? – полюбопытствовал Торгрим, неспешно прихлебывая из кружки.

– В лигах не считал, а так примерно четыре часа ходу.

– Ходу?

– На драконе. Как там капитан говорил: дерьмо летает, мы ходим.

– Дерьмо не летает.

– Вот вступим в летунговые земли, и ожидает тебя несказанное удивление.

– Умеешь вдохновить, и не только рыцарей. А какова драконья скорость?

– Такова, что все рухуджийские земли за четыре часа покрывает.

– Исчерпывающе. Ладно, дорогу осилит идущий... ходящий... короче, рано или поздно доберемся. А там опять на корабль... Что ты вынес из минувшего плавания?

– Карман копченой тараньки, но мы ее еще в лесу схомячили. Соли также прихватил в тряпочке, захочешь лизнуть – только скажи.

– Важное решение, на опыте этого плавания основанное, – на корабле ты сразу садишься в уголок, сидишь молчишь, ничего руками не трогаешь, никуда ногами не ступаешь, ни на что не дышишь и не смотришь, кроме своего пупа, и по нужде во время плавания не отлучаешься.

– Да я вроде всегда так и делаю.

Интендант вернулся с расшитым кожаным колчаном, набитым стрелами.

– Срезней раздобыл всего с полдюжины, вот эти, с серыми перьями. Остальное набил обычными, но если вдруг там соберетесь буянить против официальных властей, лучше подберите тамошние стрелы – на наших клейма и оперение характерное. Рукавицы могу дать джутовые в кольчужной оплетке, на такую-то лапищу цельнокованых не подобрать. Шлем же найдется хороший, барбют, – остался от прежнего коменданта, личный его, не служебный... Сами понимаете, правила такие, что нашей формой светить на той стороне строго возбраняется. Если вдруг велик будет – головастый был мужик прежний комендант! – то к нему и подшлемник вязаный имеется, и еще дополнительная вязаная шапочка.

– Никогда не встречал такого патриотизма и добросердечного участия. – Торгрим с уважением покачал головой. – Даже у себя там, под Горой, – хоть и дадут, что спросишь, но непременно козью морду состроют, спросят, где потерял предыдущее, наставят обходиться бережнее. А у вас тут – душа нараспашку!

– Можно подумать, тебе в камере в чем-то отказывали.

– А ты, предприимчивый наш, чем тут дрыхнуть, сходил бы на кухню, сказал спасибо повару и попросил вдогонку какую-нибудь мелочишку. Пуд говядины, к примеру, мешок бобов или чего-нибудь такое, что поддержит нас на полном тягот пути... Кто тут, в конце концов, поэт? Спой ему что-нибудь жалостливое.

Бинго со вздохом отклеился от стола, а потом и от скамьи.

– Скажу, что едем тебя женить на летунгше и нужно богатое приданое.

– Говори, что оба женихаться едем, авось дадут вдвое больше. Ого, какой славный шлем! За него отдельное спасибо, уж я постараюсь не посрамить прошлого хозяина.