Поход Армии Проклятых

Больше деревень на пути не попалось. Несколько раз лес редел, показывая за приоткрывшейся завесой ветвей замшелые остатки стен. Из глубины джунглей все чаще слышались похожие на стоны вопли; кто-то трубно рычал, вдалеке слышался треск сучьев, сокрушаемых движущейся напролом тушей какого-то крупного животного. Тени громадных крыльев мелькали в небе над самыми верхушками деревьев. Что это такое было? Звери, невиданные в других местах, демоны, сказочные чудовища вроде стоногого змея Ка? Солдаты непрестанно оглядывались на Соргена, наверняка знавшего ответы на эти животрепещущие вопросы – но маг спокойно покачивался в седле и болтал с Лимбулом.

Снова ночь накрыла их с головами и превратила полузаросшую джунглями дорогу в мрачное ущелье. Со всех сторон, казалось, слышалось хриплое дыхание неведомых чудищ. Теперь Сорген явно ощутил присутствие неких недружелюбно настроенных сил. Бесплотные тени, сливающиеся с ночью, выстроились вдоль дороги с обеих сторон и изливали на людей эманации страха. Невидимые глазу волны ужаса обволакивали дорогу плотной пеленой; она должна была сломить дух, подавить волю к жизни и превратить солдат в перепуганных тушканчиков. Затем, когда люди, вопя от ужаса, разбегутся по джунглям, другие существа – уже вполне осязаемые – набросятся на них и разорвут в клочки.

Это и было таинственным проклятием, наложенным на Мирзазе. Оно не казалось особенно сильным или сложным, но требовало времени для того, чтобы предпринять нужные меры. Сначала Соргену пришлось разобраться с собственными подчиненными, готовыми поддаться панике. Одним коротким словом, с помощью кусочка гранита, он предал весь отряд, за исключением себя, каменному заклятию. Как конные статуи, сорок всадников застыли вдоль дороги и были неспособны даже закричать от страха. Следом Сорген укрыл людей невидимой защитной стеной: долго продержаться она не смогла бы, но все, что от нее требовалось – помочь выиграть время. Проклятая страна словно почувствовала сопротивление своим усилиям. Близкий рев заставил задрожать кроны деревьев с правой стороны от дороги, а потом затряслась и земля, когда кто-то огромный и массивный бросился в атаку. Гигантские кривые лапы, с трудом различимые в освещенной только звездами ночи, валили стволы молодых баньянов и подминали их под провисшее брюхо. Чудовище с рогатой головой, похожее на обезображенную проказой корову, со всей силы врезалось в невидимый барьер у дороги и опять заревело. Несколько раз подпрыгнув от злости, монстр выдавил в мягкой почве здоровенные ямы; тем временем Сорген нарисовал в темном воздухе сияющий холодным синим пламенем круг. Закрутившись, как колесо, он внезапно сжался в точку, а потом взорвался. Из облака мертвенного сияния рядом с колдуном появился мерцающий силуэт демона Сар-Моэна, тысячу лет назад поклявшегося служить пеплу Ассаха-Звезды. В мгновение ока демон бросился на беснующегося рогатого монстра и четырьмя руками разорвал его на четыре куска, которые бросил по четырем сторонам света. Обождав, пока вызванный демон вернется обратно, в свое логово в иных измерениях, Сорген высыпал на ладонь несколько сухих ос и растер их пальцами в порошок. Дикарь по приказу хозяина быстро промчался вдоль окаменевшей колонны отряда; Сорген развеял в воздухе порошок и пробормотал слова заклинания. Оно должно было дать его воинам силы бороться со страхом и сделать их смелыми вплоть до безрассудства.

– Как эти осы, жалящие всех без разбора и сомнения, будьте сильны духом! Пусть видения, одолевающие разум, покажутся смешными и глупыми! Пусть прочь уйдет боязнь и вернется боевая ярость!

Добравшись до головы колонны, Сорген повернулся и громовым возгласом: "Хоранес!" снял каменное заклятие. Вопли ужаса, что готовы были слететь с губ солдат до их зачарования, наполнили ночь; однако, все они немедленно сменились совершенно другими криками. Наемники дружно принялись посылать тьме проклятия и грозить кулаками невидимым демонам. Один из воинов, широкоплечий нарданианец Озуга, славившийся своей тупостью и храбростью, выхватил меч, спрыгнул с седла и ринулся к лесу, крича, что демонам лучше побыстрее утопиться в море, ибо он намеревается убивать их всех медленно и мучительно. Соргену пришлось обездвижить Озугу еще раз, потому как рубакой он был отменным и лишаться его не хотелось.