Похищение Луны

«ФУЙ, ЛАМАРИЯ!»

Как только открылась дорога, Темур покинул Пещеру великанов, ввиду того что приближалась масленица.

Специально ради этого праздника Эмхвари тоже отправился в дом Кора Махвша. Там он застал лишь собак, детей и старую Гурандухт, хлопотавшую по хозяйству.

Неожиданно откуда-то вынырнул Арзакан и с сияющим лицом кинулся к Тарашу.

— Что это ты подстрелил, Гуча? — спросил он сердечным тоном, обняв его за плечо.

Такая теплая встреча со стороны молочного брата тронула Тараша.

Он снял с себя бурку и кожаный мешок и сбросил наземь турью шубу.

— Не знаешь, куда ушли хозяева? — спросил он.

— Сегодня у них какая-то «Муркваноба», все отправились на праздник. А меня Саур с утра опоил водкой до полусмерти и куда-то исчез.

Схватив турью шубу, Арзакан повел Тараша в гостиную Махвша.

У входа, примостившись на чурбане, Гурандухт доила корову. Пятеро ребятишек, обступив ее, хлебали молоко из полной кадки.

Три змеи лежали около кадки, а одна даже положила голову на ее край. Все видели это, но никто их не отгонял.

Это зрелище заставило Арзакана содрогнуться. При виде посторонних две змеи скользнули в папоротники, третья же отползла и притаилась у ног ребятишек.

— Что это за гадость! — воскликнул Арзакан, обращаясь к Тарашу.

Тот стиснул его локоть и вошел с ним в гостиную. Арзакан обратил внимание на то, что Тараш озирается по сторонам.

— Кого ты ищешь, Гуча? — спросил он.

Тараш смутился.

— Ламарию, — пробормотал он.

— Ламария на празднике.

— А где он, праздник-то?

Арзакан этого не знал.

Они вышли из башни. Некоторое время молча шли по дороге, густо покрытой пометом животных.

— Не понимаю, когда же эти люди работают? Вечно праздники: то божий день, то день крота, то день поминовения, и черт его знает какие еще дни! — возмущался Арзакан.

— Да, уж так организована их жизнь: поменьше работать, побольше молиться и веселиться. Что ты хочешь от них? — ответил Эмхвари, улыбаясь.

Был мягкий весенний день. На солнцепеке снег уже стаял. В тени деревьев, на склонах гор еще держались белые островки. По обочинам пашен выглядывали нежные, бледные побеги молодой травки. Белые облачка усеяли небо, точно козы лужайку.

Отдавшись тихим мечтаниям, Тараш Эмхвари легкой походкой шел рядом с Арзаканом, Вспомнились годы детства, когда в начале весны они, два молочных брата, бродили по лугам…

Долгое одиночество в Пещере великанов утомило Тараша, и он наслаждался прогулкой с другом детства. Беседуя с ним, Арзакан приближал к нему лицо, и только теперь заметил Тараш, как охмелел от водки Арзакан; даже уши у него покраснели.

— Ты стал здорово пить за последнее время, Арзакан, — заметил Тараш.

— А что же больше делать в этой дыре? Третий день уж, как мы с Сауром пьем. Пьем и стреляем в цель. Нет, Гуча, я не согласен с тобой; жизнь создана для труда и борьбы.

— Не знаю, как другие, а я прекрасно себя чувствую здесь, — ответил Тараш и, вынув из кармана махорку, стал крутить цигарку из газетной бумаги. — Мои часы остановились в Пещере великанов, — сказал он. — Вряд ли кто знает здесь который час. И числа я все перепутал. В этой обстановке отдыхаешь душой.

В Европе люди больны недугом времени, и я когда-то болел им. Однажды в Париже у меня ночью остановились часы. Я так привык к их тиканью, что тотчас же проснулся. Там ведь всегда спешишь. Спешишь и не замечаешь, как проходит жизнь.

А здесь время ползет на четвереньках, и ты теряешь чувство времени. Когда глядишь на эти ледники, то десять или двадцать лет кажутся мгновением.

Некоторое время они молча шли по обочине пашни. Арзакан шагал по меже, заложив руки в карман, понурив голову и уставившись в землю.

— Правда ли, Гуча, что ты женишься на Ламарии? Она уже готовит себе приданое.

— Как тебе сказать, — ответил Тараш, не глядя на Арзакана. — Я-то решил, но с Ламарией еще не говорил. Темур мне дал понять, что он не прочь иметь меня зятем. Я согласился.

— Ты серьезно говоришь это?

— Конечно. А то как же? Какие могут быть шутки! — и Тараш выпустил изо рта густой клуб дыма.

Арзакан и радовался и не верил. Мысли его тотчас же перенеслись к Тамар Шервашидзе. Он представил себе, как приедет в Мегрелию…

Но не выказал своей радости. С удивлением взглянул на Тараша.

— Чему ты удивляешься? — спросил тот.

— Как чему? Пара ли она тебе? Кажется, она даже не совсем грамотна.

— Вот это мне в ней и нравится. Она еще не отведала отравы театров, кино и глупых романов.

— Значит, ты собираешься жить здесь, в этой дыре?

— Эх, Арзакан, мне все равно — что здесь жить, что в другом месте. Я свыкся с Темуром. Он превосходный охотник, я многому у него научился. Войду в ласкари Кора Махвша и заживу с ними.

— Что это еще за чертовщина — «ласкари»?

— Это первобытная форма обобществленного хозяйства. Однако не каждый может в него войти, а только родственники по крови. Если вы уйдете отсюда, я пошлю Тарба выкуп и помирюсь с ними. Вот и Темур говорит, что Кора Махвш собирается послать Тарба выкуп. Ты, действительно, намерен весной ехать в Тбилиси? Что говорит отец?