Похищение Данаи

— Прямо идиотизм! — снова начал Савели. — Неужели в этом доме нет платяной щётки? Раньше она всегда висела на вешалке! Но теперь здесь завелись квартиранты, и щётка куда-то запропастилась. — Говоря, Савели держал в руках пиджак и глупо вертел головой во все стороны, не поднимая, однако, лица к вешалке.

— Вот она, у вас над головой! — сказал Аввакум. — Как видите, щётка никуда не исчезла и висит на месте!

— Ага! — сказал Савели. Он взял щётку и принялся усердно оттирать тёмное пятно на рукаве. — Моя сестра — дура! — заявил он при этом. — Архидура! Зачем ей понадобилось сдавать комнату? А это — кровь! — взревел он, тыча в нос Аввакуму испачканным рукавом. — Видите? Кровь человека!

— Ну и что? — с подчёркнутым безразличием отозвался Аввакум.

— Вы, конечно, видели это пятно? Вы подумали, что я кого-то убил? Да?

— Я ничего не думал, — ровным голосом ответил Аввакум. — У меня привычка ни о чём не думать перед обедом.

— Не крутите! — угрожающе нагнул голову Савели. — Вы решили, что я убил человека! Знаю я, что у вас на уме! У вас перед глазами, наверное, одни убийства и кровь!

— Что вы! Я не выношу вида крови! — кротко усмехнулся Аввакум.

— Никого я не убивал! — снова взревел Савели уже октавой ниже, после паузы он добавил, — я мухи не трону, не то что человека! — и ни с того ни с сего громко захохотал.

— Вы неспособны убить человека, это видно с первого взгляда, — сказал Аввакум.

— На моих глазах автобус сбил молодого человека, — сказал Савели. — Я помог усадить его в машину, которая случайно проезжала мимо. Вот и выпачкался в крови.

— Ужасно! — воскликнул Аввакум. — И где это произошло?

— В окрестностях Санта-Анны, синьор!

“Осторожничаешь! — со злостью подумал Аввакум. — Постой, я тебя сейчас пришпорю, и ты откроешься для удара!”

— Вы знаете, — сказал он, — только что по радио передали чрезвычайное сообщение!

— Да? — отозвался Савели, усердно орудуя щёткой. — Вы сказали, чрезвычайное сообщение?

— Ограбили вашу галерею! — добавил Аввакум, стараясь поймать его взгляд.

Не поднимая головы Савели воскликнул:

— Когда?

— Вчера вечером.

— Вот так история! — Савели швырнул щётку на пол. Пиджак повис на его руке. — И что говорит полиция?

— Полиция говорит, что украденная картина стоит четыреста с лишним тысяч долларов!

— Четыреста тысяч?!

— А вы думали сколько?

— Я ничего не думаю, любезный, потому что не знаю, о какой картине речь.

“Осторожничаешь! — опять подумал Аввакум. — Впрочем, на такой крючок только дурак попадётся, а ты далеко не дурак!”

— Похищена “Даная” Корреджо! — сказал Аввакум.

— Санта Мария! — воскликнул Савели, но довольно сдержанно, так что нельзя было понять, расстроен он происшествием или удивляется ему.

— У вас, наверное, будут неприятности! — заметил Аввакум.

Савели пожал плечами:

— Вряд ли. Со вчерашнего дня и до 10 часов сегодняшнего я был в Санта-Анне. Ночевал в отеле “Республика”. — Савели надел пиджак, хотя пятна ещё не отчистил. Он закурил сигарету, помолчал, потом заметил, — я добрый католик, синьор, и за меня заступятся и санта Анна, и санта Агнесса, и любая другая святая!

— Вы счастливчик! — сказал Аввакум. — Позавидовать можно! А вы знаете, что ваша племянница, синьорина Луиза, находилась в Боргезе до половины первого ночи? Она занималась в вашем кабинете.

Савели нахмурился, потом лицо его внезапно побагровело, в сероватых глазах снова вспыхнул гнев.

— Святая Анна мне свидетель, — сказал он голосом, в котором бушевали тайфуны, — клянусь её именем, что я вышвырну вас в окно, если вы зададите мне ещё один вопрос! Вы что воображаете? Что вы у себя дома, в своей красной Софии? Что вам можно распускать язык?

Неизвестно, каким оказался бы финал этой сцены, однако новое и неожиданное явление, как это бывает в комедии дель арте (этом чудесном детище Италии — вспомните только Панталоне, Полишинеля и Скарамуша!), если бы новое неожиданное явление не переключило внимания собеседников на события, разыгравшиеся в Боргезе предыдущей ночью.

Итак, наружная дверь сильно хлопнула (Аввакум ведь не запер её), и по тонкому ковру передней мягко застучали поспешные шаги Луизы.

— Здравствуй, дядя! — поздоровалась она чуть не с порога. — Ты давно вернулся? Добрый день, синьор! — обернулась она к Аввакуму и подала ему руку, что выглядело неуместно: они жили в одной квартире и виделись по сто раз на дню.

Девушка раскраснелась, учащённо дышала, в глазах её то вспыхивали, то гасли тревожные огоньки, выражение лица менялось с каждой секундой.

— Что вас так взволновало? — спросил Аввакум, беспокойно заглядывая ей в глаза.

Луиза развела руками и тут же бессильно уронила их.