Похищение Данаи

Я снова воткнул палец в кнопку и уже не отрывал его, пока дверь не распахнулась - в нос ударила струя газа. На пороге стоял Саша в чем мать родила. Он слегка покачивался, как от угара, и устало щурил глаза. Никита бросился на кухню, перекрыл газ, распахнул окно. Саша сделал слабую попытку не пустить его дальше, но Никита оттолкнул его. Однако войти не успел. Из комнаты выскочила щуплая девица, чем-то отдаленно напоминавшая Лену, - как и Саша, совершенно голая. В руках зажала свои одежды, вид растерянный. Саша затолкнул нас обратно в кухню и прикрыл дверь с другой стороны. Галя постепенно приходила в себя, но видок у нее был еще тот - землистый цвет лица, глаза зарыданные. Никак не ожидал от нее таких сильных эмоций. А Никита подозрительно втягивал в себя воздух и шарил у плиты, как профессиональный сыщик.

- И что ты обнаружил? - спросил я.

- А то, что газ он пустил совсем недавно. Услышав наш звонок.

- Мог и не принюхиваться, - сказал я. - Нельзя кончать самоубийством и одновременно глушить тоску между ног у девахи. А ты заметил, что он выбрал по образу и подобию?..

- Неправда! - крикнула Галя.

- Что неправда? - спросил Никита, насмешливо на нее глядя. - Что это шантаж самоубийством, а кто им грозится, тот его, как известно, в жизнь не совершит? Что деваха смахивает на Лену? Или что Лена была единственной женщиной, которую Саша любил, а ты люто ненавидела и продолжаешь ненавидеть?

- Все неправда! Он взял какая подвернулась - ему теперь все равно! И зря ты здесь все вынюхиваешь, как пес паршивый. Саша не разыгрывал меня, когда прощался, - просто ему все сейчас до фени: пуститься в разврат либо кончить с собой - без разницы. И не вешай на него убийство! Убивают любимую, а Саша ее разлюбил. Убийство - это и есть любовь. И я ее не ненавидела. Есть разница: нелюбовь и ненависть. А что не любила - не скрываю. За то, что вечно куксилась и выпендривалась, а Саша ублажал, как мог, да что толку! Будто не от мира сего...

- Но она и в самом деле не от мира сего! - вмешался я.

- Ты просто ей завидуешь, - сказал Никита.

- По себе судишь - это ты завидуешь Саше! А потому и глаз на нее положил, чтоб хоть как-то досадить.

- А для чего еще друг? - хмыкнул Никита. - Чтоб завидовать и предавать. Забыла, что сказал Декарт? Завидую - следовательно, существую. И Паскаль про то же: завистливый тростник.

- Вот я и говорю: ты мог ее убить, несмотря на твое вшивое алиби.

- Мог, - согласился Никита. - И ты могла. Но уж коли ты так раскудахталась, то лучше скажи: как насчет единственной Сашиной женщины?

До меня давно уже дошло, что, пока я отсутствовал, отношения моих сараевских дружков катастрофически сместились, но чтоб до такой степени!..

Галя не успела ответить - явился Саша, выпроводив гостью и уже одетый. Выглядел он сумрачно и сонно - то ли в самом дел угорев, то ли утомившись от любовных утех.

- Что, всю кодлу притащила? - грубовато обратился он к Гале, а потом подошел ко мне, прильнул к плечу (я на голову их всех выше, а Никиты - на все полторы) и неожиданно расплакался. А потом шепнул в ухо со значением: Опоздал.

Можно подумать, что, прибудь я вовремя, Лена б осталась жива!

Я гладил его, как ребенка, по волосам, хоть и мало осталось - за эти годы он сильно облысел. Вообще если из всех них - точнее, нас - за эти годы меньше других постарела Галя, то Саша - больше всех. Или его состарили не годы, а дни? Явно был все еще не в себе.

Боковым зрением засек, как оба они пренебрежительно, глумливо либо раздраженно обращаются с Галей, шпыняют ее почем зря. Не мне за нее вступаться и им пенять - никто ее так в жизни не обидел, как я.

Тем временем она суетилась у холодильника, готовя выпивон-закусон, что было весьма кстати - в мастерской у Никиты мы не успели ни пригубить, ни подкрепиться, пока он демонстрировал свои вариации на тему "Данаи" и исповедовался, а потом прискакала Галя. Ну прямо скатерть-самобранка: свежий бородинский хлеб, сочная ветчина, сервелат, даже соленые грибы, вкус которых я успел позабыть в Америке, а во главе стола - две бутыли "Адмиралтейской". Промочить горло не мешало. Взял на себя почетную обязанность и разлил пойло. Никита, не дожидаясь других, тут же отправил стопаря по назначению, я ему плеснул снова. С отвычки сивуха показалась забористой - ударило в ноздрю еще до того, как пригубил.