Похищение Афины

Тут же на стол был подан кофе на особом подносе, на котором лежали плоды айвы, груши и сладости. Когда же Мэри выразила свое восхищение невесомыми фарфоровыми чашечками многогранной формы, паша настоял, чтобы их отправили на корабль англичан в качестве его личного подарка. Когда обед завершился, слуги устроили для Мэри удобный уголок из мягчайших подушек на одном из диванов. Снова был подан кофе, для мужчин принесены трубки, а для нее блюдо с финиками, о которых паша отозвался как о материале для плоти и костей будущего ребенка.

Высокие свечи освещали расположенные кругом диваны, ароматный дым наполнял помещение. Мэри откинулась на подушках, голова ее утонула, и, пока Элджин вел беседу с турками, она зачарованно разглядывала снующих туда-сюда золотых рыбок в огромном стеклянном аквариуме.

Неожиданно паша оставил беседующих и, подойдя к Мэри, сел рядом.

— Вам нравятся мои друзья? — негромко обратился он к ней. — Я велю завтра же послать их в ваше посольство. Прошу, когда будете смотреть на них, вспоминайте обо мне, вашем покорном слуге.

— Как любезно с вашей стороны.

Он сидел так близко к ней, что Мэри явственно ощущала исходившую от него волну каких-то незнакомых ароматов. Что это было? Гвоздика, мускус, лаванда? Запах одновременно и насыщенный, и словно невесомый.

— Я хочу вам что-то сказать.

При этом взгляд капитан-паши стал рассеянным, будто он пытался подобрать нужные слова, ища их в воздухе. Он подозвал принца Исаака и стал что-то энергично, но негромко говорить ему.

— Хусейн-паша хотел бы осведомиться о пожеланиях госпожи Элджин для того, чтобы иметь счастье исполнить их.

Принц умолк, но паша сделал ему знак продолжать. Тот улыбнулся.

— Паша говорит, что будь он султаном, а вы его вассалом, он бы велел вам неукоснительно сообщать ему о всех ваших даже мельчайших желаниях, и это было бы приказом, которого нельзя ослушаться.

Мэри перевела взгляд с паши на мужа, который внимательно смотрел на нее, ожидая ответа. О чем он думал в эту минуту? Была ли у него на уме какая-то просьба, которую он хотел, чтоб она выразила? Или боялся, что она попросит о чем-то неподобающем или нетактичном? А вдруг он обижен вниманием высокопоставленного хозяина к его жене, но вынужден сдерживать свой гнев в силу обстоятельств? Элджин молча ждал ответа Мэри, но что именно выражало его лицо — опасения, недоверие, ревность или упрек, — она не могла распознать.

И она выбрала осторожность. Обернулась к паше и произнесла самым мягчайшим своим голоском:

— Благодарю вас, господин паша, за ваше любезное гостеприимство, но я, право, ни в чем не нуждаюсь. Да и какие просьбы могут идти на ум после такого великолепного обеда? Вы предвосхитили каждое наше желание и каждую нашу мечту.

— Вы любите наслаждаться ароматами? — неожиданно спросил паша.

— Но разве не каждая женщина любит это?

Паша сказал что-то, отдавая приказание, и двое из прислужников исчезли, а когда вновь появились, в руках одного из них был небольшой ларец, обтянутый черным, с богатой вышивкой бархатом. Паша принял его в руки и, откинув крышку, протянул Мэри. В ларце находились десять изящных флаконов нежных цветов.

— Эти сосуды сделаны из венецианского стекла, — пояснил он. — А благовония, которые они хранят, принадлежат к числу самых любимых ароматов моей сестры, и я надеюсь, что вам они тоже понравятся. Моя сестра — самая любимая из жен нашего повелителя.

Мэри и раньше слыхала, что их нынешний хозяин является важным военачальником в армии султана, но она понятия не имела о том, что его связи с султаном столь тесны. И мгновенно сообразила, что на протяжении константинопольской миссии он мог бы обеспечить для них непосредственный контакт с правителем империи, каждое слово которого было законом для подданных. Внимание капитан-паши к ней приобрело новый смысл и значение, и она тут же задала себе вопрос, понял ли это Элджин.

Мэри открыла один из флаконов, вдохнула, ноздри ее наполнил сладкий аромат розы.

— Как мило. Я буду беречь ваш подарок для того, чтобы годы спустя, когда мы расстанемся, эти ароматы напоминали мне о вашем внимании.

— В том, что память обо мне останется с вами, огромная честь для меня.

Мэри послала паше благодарную улыбку. Она ожидала, что Элджин присоединится к ее благодарностям, но на его лице появилось более определенное, чем прежде, выражение, и оно говорило о его опасениях и нетерпении.

— Нам пора отправляться на корабль, — заговорил он, поднимаясь на ноги. — Завтра нам придется подняться рано, так как на утро мы наметили небольшую поездку к местам, где когда-то стояли стены Трои.

— Ах да, то первое из вторжений греков в чужие земли, — бросил принц Исаак. — Как, однако, переменчива история. Этот народ на протяжении веков досаждал нам своими захватническими планами, а теперь мы держим их у себя в подчинении. И тому уже триста пятьдесят лет, слава Аллаху.

— Мой муж настоящий фанатик в отношении греческих древностей, — сказала Мэри. — Милорд, вы не рассказывали нашему дорогому паше о вашем проекте относительно Акрополя?