Похищение

— У нас все готово! Большого труда стоило устроить так, чтобы по графику дежурств день суда пришелся на мою смену, — доложил он своему заказчику, когда они уже расположились за столиком в чистеньком зале популярного заведения. — Меня беспокоит лишь новый напарник моего помощника. Уж больно он непредсказуемый парень.

— А что так и не удалось его сблатовать? — отозвался Рябой. — Из идейных?

— Не очень-то! Был оперативником, но в чем-то проштрафился, к выпивке пристрастие имеет. На этом я попытался с ним закуначить, — он сделал паузу, с усмешкой взглянув на собеседника, — но отступился, побоявшись с ним связываться. Продать может!

— Почему ты так решил? — поднял на него глаза Рябой.

— Я навел справки и выяснил, что от него избавились, так как стучал на свое начальство, обвинял в коррупции. Представляешь, какого кадра мне подсунули? Но я тоже от него избавлюсь! — помрачнев, заключил Шевчук.

— Ну так чего тянуть? Взял бы и заменил на другого, — выразил недовольство Рябой. — Он же нам все дело испортит! — добавил он с беспокойством.

— Не так-то легко от него избавиться, ведь только прислали, — объяснил ему тюремщик. — Но ничего он нам не испортит! Мы ведь вдвоем с Костылем с ним справимся, не сомневайтесь, — поспешил он успокоить заказчика. — Меня тревожит совсем другое.

— Другое? — непонимающе поднял брови Рябой.

— Как бы он меня не заподозрил и потом не выдал, — объяснил Шевчук, — раз такой… к начальству… неласковый.

Он еще больше помрачнел и заверил Рябого:

— Но и тут вам беспокоиться нечего! Я за ним прослежу и, если что-нибудь заподозрю, — он сделал многозначительную паузу, — то ликвидирую… с помощью уголовников. Это уж моя забота!

Рябой согласно кивнул и поинтересовался:

— Костыль уже обо всем предупрежден? Знает, что ему нужно делать?

— Нет еще. С этим спешить не надо, — объяснил Шевчук. — Может на радостях выболтать кому-нибудь в камере. А там есть подсадные утки. Я и то в нашем заведении не всех знаю.

— Понятно, — снова кивнул Рябой. — А когда проинструктируешь?

— Накануне суда, в ночь, как заступлю на дежурство, — ответил Шевчук. — Все будет сделано как надо, можете быть уверены! Вы, главное, готовьте валюту, — снова повеселев, самодовольно произнес охранник, всем видом показывая, что не сомневается в конечном успехе.

Уверенность Шевчука передалась и его заказчику.

— За этим дело не станет, — не замедлил с ответом Рябой. — Вторую половину получишь на следующий день, как освободим Костыля! «Хрен ты у нас больше получишь, — про себя усмехнулся он, так как знал, что на сходке было решено „кинуть“ охранника. — Итого, что получил, тебе хватит с избытком!»

Но тюремщик оказался хитрее, чем они предполагали.

— Нет, так дело не пойдет! — твердо заявил Шевчук. — Мне что же, бегать потом за вами? Или все получу сполна, или играем отбой!

А ты хочешь получить все авансом? — не скрывая злости, спросил Рябой. — Нет! Сначала стулья, а потом расчет!

Однако Шевчук был непреклонен.

— Вот мои условия, — объявил он, тяжело глядя на того, кто хотел его надуть. — Ваш человек передает мне оставшуюся половину, перед тем как заступлю на дежурство. Если этого не сделаете, то все отменяется! — он немного подумал и добавил: — Аванс я тогда вам верну за вычетом того, что пришлось потратить на подмазку.

— Ладно, пусть будет по-твоему, — понимая, что обмануть ушлого тюремщика не удастся, сдался Рябой. — Получишь свои бабки! Но смотри, если подведешь, — лицо его исказилось от злобы. — Мы ведь тебя и под землей достанем!

Среди заключенных в камере, где находился Башун, царила предгрозовая атмосфера. К ним поместили новенького — рыхлого лысого мужчину средних лет, о котором стало известно, что он бывший воспитатель интерната и осужден как педофил. Блатные, которых здесь было большинство, о чем-то шушукались, враждебно поглядывая на растлителя детей, который пугливо забился в дальний угол в предчувствии расправы. Ему было известно, что таких, как он, презирают даже зеки, и пощады от них ждать не приходится.

«Опустить задумали, петуха из него сделать, — догадался Башун. — Так ему и надо, падле! Значит, ночью устроят представление — еще одним гомиком станет больше, — мысленно усмехнулся он, но тут же обеспокоился. — Не нужен мне этот скандал. Чего доброго, гад загнется, и следствие над всеми учинят!» С тех пор, как Башун узнал, что суд уже назначен и близится побег, будучи любителем таких забав, он перестал принимать в них участие — опасался осложнений.

Последние дни Костыль жил в ожидании инструкции, что ему надо делать, но ее все не было. От внутреннего напряжения у него пропал аппетит, и он, постоянно испытывающий голод, с трудом заставлял себя поесть. «Не хватает еще, чтобы ослаб. Силенки нужны для побега! А он, чую, состоится, — подбадривал он себя. — Я нужен Седому для дела. Поэтому уж он расстарается!»