Покер на раздевание (СИ)

Обалдевшая вкрай, так, словно на меня выплеснули ушат ледяной воды, я реально пришла в себя. Прежде чем развернуться и сесть в машину, еще немного подышала. И безумно обрадовалась, когда поняла, что дети ничего не заметили. Как оказалось, они увлеченно таращились в планшет и что-то с запалом обсуждали.

Остаток дороги я пребывала в таком состоянии, что не заметила, как мы подъехали и автомобиль остановился. Привести в порядок свои мысли совершенно не удавалось.

Не рядом с этим мужчиной, не с ним! Я чувствовала его каждой клеточкой своего тела. Его взгляд, его энергетику, такую властную и тяжелую. Этот его запах и мимолетно брошенный взгляд. То, как он сжимал с досадой красивой формы губы. И ударял ногой по газу, явно злясь на ситуацию.

В сознание привел хлопок закрывшейся двери. Детвора выскочила из машины и начала дурачиться на улице. С ума сойти, до чего же они были беззаботны и не думали ни ком другом, кроме себя, любимых.

Вздрогнув, я уставилась на свои руки и только после того, как набралась храбрости, развернулась к мужчине и, выдавив улыбку, сказала:

— Спасибо…

— Милана…

Голос его звенел. Воздух вокруг нас вибрировал и буквально жалил. Словно тонкая невидимая плеть, которая рассекала пространство и наносила невидимые росчерки. Оставляя следы, которые теперь было не стереть. Безысходность, обреченность нашего положения.

Наши невысказанные слова так и зависли в воздухе. Каждый из нас боялся сказать правду вслух. И правда это была горька, как репка. Нам никогда не быть вместе…

— Я должен извиниться перед вами.

О чем это он? Подняла глаза и, не скрывая тревоги, заглянула в его. Казалось, они излучали холод и безразличие. Но тогда зачем это все? Зачем извинения? Неужели он не понимал, что этим лишь все усложнял? Куда делась невидимая нить между нами, которая дрожала от напряжения? Почему вместо всего того, что я ожидала, получила ледяной взгляд голубых глаз?

— Не стоит. Вам не за что просить прощения.

По возможности старалась быть как можно больше безразличной. Получалось ли, Бог знал, но я старалась.

— И все же… – протянул мужчина, выдерживая паузу, и после продолжил: — Можно спросить?

Как-то неуверенно прозвучал его голос. А у меня по позвоночнику поползли мурашки. Не только от этих вибраций, а также от предположения, что его интересует.

— Я слушаю….

— Что это было, вы себя чувствовали плохо, в чем причина?

Очередное разочарование накрыло с головой. Не этого вопроса я ожидала, но какого тогда?! Что он спросит что-то более личное, интимное? А может, предложит то, о чем тайно мечтала?

Сцепив зубы, выдавила:

— У меня так бывает. Приступ панической атаки. Я это не контролирую, – привычно соврала.

Не говорить же было, что меня захлестнули эмоции, вызванные его близостью. Колени подкосились и дышать стало трудно.

— Мне показалось, – его голос стал намного глуше и звучал так, словно он был простужен. Царапал за душу. Пробирал до мурашек и заново пробуждал мою вымышленную «паническую атаку», – Мне показалось другое, – продолжил он, посмотрев прямо в глаза.

Потом замолчал. А у меня в очередной раз появилось желание треснуть его чем-нибудь тяжелым.

— Показалось! – повысила я голос и, дернув дверную ручку, выскочила из машины. Горло сдавливало спазмом, и на глазах выступили слезы, которые душили.

— Милана! – следом из машины выскочил Игорь.

Прежде чем он стал свидетелем непрошенных слез, прежде чем начал вновь задавать кучу ненужных вопросов, на которые у меня, несомненно, не было ответов, я резче, чем надо было, сказала, как отрезала:

— Держитесь от меня подальше!

Домой заходила совершенно подавленная. Осознание того, что я сказала напоследок, догнало уже в офисе. Стало так стыдно, что я долго еще бродила по кабинету, сетуя на саму себя. Еще никогда не чувствовала себя такой дурой! Хотелось спрятаться от всего мира и долго не показываться.

Приняв душ, поплелась на кухню готовить ужин. Аппетит пропал, и есть совершенно не хотелось. Вот только у меня подрастающий ребенок, который ел за двоих. Дочка росла очень быстро и кушать просила все больше. Так что, если я и могла пропустить ужин, мелкая нет. Иначе потом она съела бы меня.

Зазвонил телефон, и я едва не упала, споткнувшись о коврик, когда отправилась за ним в коридор.

— Алло, – буркнула в трубку, зажимая ее плечом.

— Милана, что с голосом? – осторожно спросила Маруська.

— Ничего, так. У вас как дела?

— Да все нормально, выздоравливаем. Сегодня в поликлинику ходили. Ты сидишь? Если нет, то сядь, расскажу кое-что! Боюсь, что грохнешься…

Началось! Неужели недостаточно сегодняшних приключений? Правда, вполне возможно, Маруська преувеличивала. Это весьма в ее стиле. Шумно выдохнув в трубку, я все же присела на стул. Ну, мало ли!

— Ну, и?

— Сидишь?

— Марусь! Сижу!

Терпению моему была крышка. Нервно отбивая по паркету ногой, я шикнула:

— Жду…

— Я после поликлиники домой малую, а потом опять в школу, справку отнести. И вот, подхожу я к двери директора, а эта тварь….

— Директор?

— Нет!

— Марусь… – застонала я, теряя терпение.

— А ты не перебивай! Римма…

— Что Римма?