Показной блеск

Я тоже гордился собой. Зима в Ларк-Коув выдалась чертовски долгой. Недвижимость, на которую я положил глаз еще до Рождества, была самой сложной из всех, которые я когда-либо покупала. Переговоры заняли целую вечность, и продавец чуть не пошел на попятный. Дважды. Но мы, наконец, достигли определенной цены и заключили сделку.

Затем, две недели спустя, я наткнулся на кричащую сделку в объявлениях. Я потратил все свои сбережения, продал все, что мог, из своего подвала и сумел внести первый взнос.

Права на оба места стали моими с разницей в 10 дней. Сегодня утром я подписал бумаги по второму объекту.

Я был уверен на все сто процентов, молясь, чтобы все мои арендаторы оставались на месте в течение следующих двенадцати месяцев, пока я не восстановлю свою подушку сбережений.

Это всегда было захватывающе — нырять в другой дом, не говоря уже о двух. Напряжение нарастало, но эти две покупки были разумными. Каждый из них был худшим домом в хорошем квартале. Я бы вложу в свои инвестиции больше собственных средств, чем когда-либо прежде, но в долгосрочной перспективе это того стоило.

Если бы рынок продолжал расти, как в последние пару лет, я смог бы продать и то, и другое и получить хорошую прибыль.

И мне было бы чем заняться этой весной и летом. Мне до боли хотелось отвлечься.

Последние четыре месяца были долгими и утомительными. Я надеялся, что, сосредоточившись на новых домах, вернусь к нормальной жизни.

Может быть, я бы пережил день без того, чтобы София постоянно всплывала у меня в голове.

— Так что дальше? — спросил Ксавьер.

Я глубоко вздохнул.

— Красить. Много красить. Посмотрим, смогу ли я сделать их обоих пригодными для жизни. Тогда я надеюсь найти пару арендаторов, которые не будут возражать, если я буду вносить обновления, пока они там живут.

— Хороший план.

— Ксавьер? — Позвала Хейзел из кухни.

Мой дядя повернул голову через плечо, глядя на сетчатую дверь, которая вела внутрь с крыльца.

— Да, детка?

— Не могли бы вы разжечь гриль?

— Мы как раз этим занимаемся. — Он встал со стула и подошел к грилю с другой стороны крыльца. На улице все еще было прохладно, но, как и у многих здешних жителей, как только погода поднялась выше нуля, Хейзел и Ксавьер достали гриль.

Они пригласили меня на стейки, чтобы отпраздновать мое новое владение.

Это стало для нас своего рода традицией. Как бы ни было приятно увидеть их, на самом деле мне хотелось поговорить с Софией.

Непреодолимое желание позвонить ей после того, как я сегодня ушел из компании, чуть не сбило меня с ног. Но звонил ли я ей? Нет.

За последние четыре месяца я превратился в куриное дерьмо.

Я потратил тридцать минут поездки из Калиспелла в Ларк-Коув, доставая телефон только для того, чтобы убрать его. Движение, которое я усовершенствовал с тех пор, как она уехала.

Страх, которого я давно не испытывал, стал моим тихим спутником.

Захочет ли она услышать что-нибудь от меня? Я был в ужасе от мысли, что позвоню ей, а она отмахнется от меня. Или, что еще хуже, она скажет мне, что нашла кого-то другого.

Христос. Это не было похоже на то, что мы были вместе. Мы даже не были настоящими друзьями. Но власть, которую эта женщина имела надо мной после десяти дней, было невозможно поколебать.

Хейзел вышла с тарелкой сырых стейков. Она передала их Ксавье, подставила ему щеку для поцелуя, а затем уселась на перила напротив наших стульев. Усевшись, она достала пачку сигарет и закурила, выпустив струйку дыма во двор.

— У тебя все в порядке? — спросила она.

Я кивнул.

— Дела идут отлично.

Она изучала мое лицо, ее глаза сузились на мне.

— Ты был отстранённым.

— Да. — Я пожал плечами. — Это просто зима. Я готов к солнечному свету.

Хейзел нахмурилась.

— Не вешай мне на уши эту чушь. Твое настроение не имеет ничего общего с проклятой погодой.

— Разве это не так?

— Дакота. Выкладывай.

Я усмехнулся, делая глоток пива.

— Ты никогда не ходишь вокруг да около, не так ли? Почему ты спрашиваешь, если ты уже знаешь?

— Дело в Софие.

Отрицать это было бесполезно, поэтому я кивнул.

— Она в моей голове.

И в моем сердце.

Ни одна женщина никогда не пробиралась туда, даже Пета.

— Что ты собираешься делать? — спросила она.

— Ничего не поделаешь. Нам было весело. Она вернулась в город. Я здесь. Но я всегда буду помнить ее, понимаешь? Она останется со мной.

Лицо Хейзел смягчилось, когда Ксавьер подошел и вернулся на свое место.

— Кто останется с тобой?

— София, — сказал я ему.

— Хм. Ты разговаривал с ней в последнее время?

— Нет. — Что не имело значения. Она все еще была у меня на уме.

Я думал о ней всякий раз, когда работал, разгружал посудомоечную машину или подметал пол. Я думал о ней, когда сидел дома на диване и смотрел телевизор. Она бы хорошо смотрелась рядом со мной на этом диване. Я думал о ней, когда был в своем грузовике, и о поцелуе, который я подарил ей на прощание в то утро, когда высадил ее у Логана и Теи.

Этого было недостаточно. Я недостаточно целовал ее.

Потому что за последние четыре месяца я забыл, какая она на вкус.