Пока горит огонь

Поначалу мелькнула у Анны безумная мысль, что это отец нашелся, вернулся с фронта живой и здоровый, как сулил. Очень уж похож был незнакомец на Федора – высокой гордой статью, богатырским разлетом плеч, русыми волнистыми волосами. Аня так и встала, в ситцевом потертом халатике, в резиновых сапогах, на голове белая косынка, руки, испачканные землей. И только когда незнакомец подошел ближе, поняла, что не отец это, но разочарования не почувствовала, наоборот, взволновалась еще больше. Незнакомец чинно поздоровался, снял с головы кепку, и его густыми, уже тронутыми сединой вихрами тут же завладел легкий июньский ветерок.

Хорош был незнакомец, с какой стороны ни посмотри, хорош. Высокий, широкоплечий, ладный, глаза ярко-голубые, волевой подбородок, правильные черты лица. Как былинный богатырь с картинки.

– Здравствуйте, вы, наверное, Аня. – И красавец подошел к ней, протянув руку для приветствия.

– Я… я – да. – Анна совсем смутилась и, отдернув грязную руку, спрятала ее за спиной.

– А я – Кирилл, – улыбнулся красавец. – Дмитрий должен был дать телеграмму, что я сегодня приезжаю. Он писал обо мне, если помните…

И действительно, Митя, младший брат, осевший в Караганде и уже успевший завести семью и родить первенца, неоднократно писал сестре о своем новом друге, которого он встретил на вокзале в Свердловске.

Кирилл был бывшим военным летчиком, комиссованным по ранению. Своих родных во время войны он потерял, податься ему было некуда. Митя и Кирилл разговорились и очень понравились друг другу. Как писал Митя, его друг «хороший и преданный товарищ, руки у него мастеровые, все тебе, Анюта, подмога по хозяйству будет. А то, что он контуженный, ты на это не смотри. Хороший он человек, одинокий, ни семьи, ни жены, подумай, Анюта, приглядись к нему, может, через меня тебе его Бог послал. Ты уж не серчай, а только показал я Кириллу твою фотокарточку, и уж очень она ему понравилась, сразу в дорогу собрался тебе в помощники».

Письмо то Анна помнила, а вот телеграммы никакой не получала. Выходит, этот красавец и есть тот самый Кирилл, о котором писал брат.

Кирилл ходил за Аней как привязанный уже четыре месяца, провожал на работу, ровно в семь встречал и всегда улыбался, шутил, дарил нехитрые подарки – то ленту шелковую для волос, то большое красное яблоко, то кулек карамели, купленной в ее же сельпо. За эти четыре месяца он и по хозяйству помог, залатал крышу, заново поставил изгородь, старался быть полезен чем мог.

Однако Аня до сих пор стеснялась своего красавца кавалера и на ночь уходила в другую комнату, предварительно заперев дверь на щеколду с той стороны. Кирилл оставался спать возле печки, на видавшем виды топчане, и казалось бы, был всем доволен.

Анна же, с детства считавшая себя дурнушкой, не понимала, зачем она понадобилась этому мужчине, боялась его. Ей казалось, стоит пойти с ним на сближение, поддаться его мужскому обаянию, как он тут же ее бросит. Тем более на Кирилла с интересом поглядывали и сельские девицы, и вдовые соседки-молодухи. Война скосила мужское население, и каждый неженатый мужик был на вес золота. Тем более такой – рукастый, ладный и вдобавок получающий военную пенсию. За такого можно и побороться.

Анна все эти взгляды товарок понимала, все те улыбки, посылаемые ее квартиранту, ловила сразу и еще больше путалась в собственных чувствах. Всем был хорош ее постоялец. Но Аня, глядя на себя в зеркало, видела низенькую, коренастую дурнушку. Вспоминала также и слова матери о том, что она некрасива и замуж ей выйти будет очень сложно. Ей казалось, она Кириллу не пара. Старалась держаться скромно с ним, делово, на личные темы не заговаривать, в будущее не заглядывать. Пусть идет как идет, думала Аня. Все равно куда-нибудь да вывезет.

Но однажды воскресным утром Кирилл, чисто выбритый, наодеколоненный, в выглаженной рубахе, постучался в дверь Ани.

– Анна Федоровна! Я давно хотел тебе сказать… – Кирилл запнулся, помолчал несколько секунд и вдруг прямо, искренне заглянул девушке в глаза и улыбнулся: – Ну что мы с тобой как два бирюка ходим, давай поженимся, а? Я ведь люблю тебя, Анечка, родная моя, и ни на кого никогда не променяю…

И они, конечно, поженились, коренастая круглолицая Анечка и высокий красивый белорус Кирилл. И тут же, не успев опомниться, продали хозяйство и уехали в Караганду к брату Мите и его семье. Там было тепло, цвели лиственницы, дымились тандыры, расцветали магнолии. Караганда, небольшой городок, затерянный в сопках Казахстана, понравился Анечке сразу своей открытостью, гостеприимностью местных жителей.

Первое время жили в доме у Мити. Жена его, Таня, приняла их радушно:

– Живите, Анечка, сколько хотите. Ведь не чужие же люди.

Да только Анне неловко было обременять добрых людей.

– А что, Танюш, магазины у вас тут есть? – осторожно начала она. – Я ведь пять лет в сельпо кассиром проработала, опыт имею. Как бы мне на работу устроиться?

– И-и, – махнула рукой Татьяна. – И не думай! У нас тут полтора магазина, и на каждый пяток продавцов. И все за свои места держатся – страшное дело.

Анна пригорюнилась: