Пока горит огонь

Снова разливаем, чокаемся и пьем. Кажется, мы уже пьяны. На скатерти желтые круги и столбики пепла. Надо будет завтра постирать с отбеливателем.

– У них все хорошо! – снова начинает Танька. – Только вот он алкаш и бездельник. Интересно, как они решили эту проблему? – Она хихикает.

– Да ладно тебе, – говорю я. – Сто лет прошло. Люди меняются. Может, эта его жена откопала в нем скрытые резервы.

– То есть ты хочешь сказать, что дело было во мне? – взвивается Танька. – Что это я чего-то там в нем не откопала? Поэтому у нас все и развалилось? Это я была виновата, что он пил и не работал?

– Ничего я такого не хочу сказать. Совсем чокнулась!

– Мне с 18 лет вкалывать приходилось как лошади. С тех пор как новая женушка отца меня из дома выперла! – захлебываясь, орет Танька. – Я слово себе дала, что сдохну, а выберусь из этой нищеты проклятой. С работы придешь, башка не варит ни хрена, а надо еще зубрить, потому что сессия на заочке. А этот упырь только и умел, что на диване лежать, пивом насасываться и ныть, что ему не хватает моего внимания. Ублюдок!

– Ну ладно, Тань, чего ты завелась, – утихомириваю ее я. – Да пропади он пропадом, этот Андрей! Кто он, а кто ты! Да у тебя одни туфли стоят больше его зарплаты наверняка!

Танька не отвечает, некоторое время мы молчим. Я наблюдаю, как дым от моей сигареты тонкой струйкой поднимается вверх, завивается спиралью и уплывает в открытую форточку. Танька наконец поднимает свой бокал и говорит:

– Ну ладно, пошел он. Давай за нас!

– Давай, – радуюсь я.

Я так люблю сейчас Таньку, не передать. Столько всего у нас было… Как мы подростками списывали друг у друга контрольные, как собирали друг друга на ответственные свидания…

– Танюх! – тяну я, пересаживаюсь к ней на диван и тыкаюсь лбом ей в плечо. – Танюх! Я так тебя люблю! Ты же самая лучшая!

Мы сидим, обнявшись, и покачиваемся из стороны в сторону. У Таньки на щеках черные дорожки от туши.

– Знаешь, как я тебе завидую? – неожиданно говорит она. – Как бы мне хотелось вот так спокойно жить. Чтоб муж, как каменная стена, чтоб дети. Чтоб не было этой вечной гонки. Дома порядок, ужин на столе, семья…

У меня тяжелеют веки и колет где-то в горле. Я начинаю реветь, некрасиво скривив рот, уткнувшись в Танькину белую крахмальную блузку.

– Ма-аш! Маш, ну ты-то чего? – тянет Танька.

– У Мишки есть кто-то, – как в омут головой бухаю я. – Другая баба, понимаешь? Я точно знаю – есть!

– Да ну, с чего ты взяла? – возражает Танька. – Сидишь дома, сериалы смотришь – вот и лезет в голову всякое дерьмо.

– Ну да, а командировки чуть не каждую неделю – это нормально, что ли? А то, что он с работы чуть не за полночь приходит? – кричу я. – Да фигня это все, я чувствую, понимаешь? Вижу, как он на меня смотрит, как говорит. Мы с ним не спали уже знаешь сколько? А на той неделе я у него в машине чужую заколку нашла – под сиденьем валялась!

– Ну хорошо, а ты с ним-то говорила? – спрашивает Танька. – Чего ты мучаешься зря, возьми да и спроси.

– Ну да, а если он скажет – да, есть любовница, – реву я. – Что мне делать-то после этого? Как жить? Уйти от него? Я же ничего не умею, не работала ни одного дня в жизни. Это ведь он настоял, чтобы я институт бросила. Говорил, пусть лучше у нас дом будет, семья, дети присмотрены, а заработаю я сам. А меня так достали мои родители, капали мне на мозги чуть не с рождения – ты должна быть лучшей, добивайся, учись, строй карьеру. Я с детства ненавидела это – пустая квартира и суп из концентрата, думала, уж у моих-то детей пусть будет нормальная семья. А теперь я ноль без палочки, пустое место. И завишу от него полностью. И дети зависят… Он что угодно творить может, деваться-то нам некуда. И главное, давай, говорит, забирай детей, поезжай на Кипр, – не унимаюсь я. – Так бы и сказал – развяжи мне руки, хочу побыть холостяком.

– Ну-ну, – гладит меня по голове Танька. – Наплюй ты на это все. Ну, заработался мужик, устал – бывает. Что ты сразу самое плохое думаешь? Ну, командировки, так у кого их не бывает? А заколка – вообще смешно. Подвозил бабу какую-нибудь незнакомую, она и потеряла. Я сама знаешь сколько раз так в чужих тачках заколки теряла? И перчатки, и зажигалки…

– Так, может, это твоя? – смеюсь я. – Может, это с тобой мне муж изменяет?

– Ну конечно, – радостно кивает Танька. – Просто я тебе завидую, что у тебя семья полная, я ж сразу сказала. Ну, вот и гажу доступным способом, заколки там распихиваю по машине. Ты погоди, еще мои трусы скоро в бардачке найдешь!

На этом месте я уже не выдерживаю, начинаю хохотать так, что становится больно в животе. Танька еще подливает масла в огонь, изображая какой-то пьяный эротический танец перед висящей на стене фотографией Миши, закатывает глаза и подвывает:

– Мишель, отдайся мне, я вожделею!