Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь

История одиннадцатая, в которой Таня обсуждает с Ерофеевым тягомотину, стандарты лечения гипертонической болезни, а потом знакомится с доктором Бармалеем и встречает отек Квинке.

Большинство дежурств в составе фельдшерской бригады – это поездки по квартирам, где пожилые люди не могут справиться с высоким артериальным давлением, маются с больными животами мужчины и женщины разных возрастов, иногда требующие госпитализации, чаще – нет. Несмотря на жару, случалось немало вызовов на высокую температуру и боли в горле – ангину. И Таня, которая первые дни записывала в свою тетрадку все вызовы, в середине практики решила сохранить в дневнике только необычные, интересные случаи, внимательно перечитав перед этим свои записи.

Вот вызов к бабушке восьмидесяти трех лет по фамилии Поварова. Формально она проживала одна. Фактически же с ней проживали шестнадцать кошек и две собачки неопределенной породы. Бабушка эта наотрез отказывалась не то что в больницу лечь, но и даже в поликлинику сходить. Участковый врач посещать ее не любил из-за характерного амбре, которое густо насыщало подъезд уже на первом этаже. К Поваровой два раза в неделю ходила соцработник, которая приносила еду из магазина и покупала лекарства по рецептам. Раз в месяц эта отчаянная женщина вызывала бригаду клининговой компании, и бойкие азиаты приводили квартиру немощной старушки в более-менее приличный вид, попеременно загоняя животных то в кухню, то в ванную. Поварова в эти часы стенала, заламывая тощие, похожие на паучьи лапки руки, и по окончании «экзекуции» непременно вызывала скорую помощь. «Мене очэнь плохо! – говорила она в черную трубку древнего телефонного аппарата. – У мене высокое давлэние». Приезжавшей бригаде бабка Поварова сообщала, что «это монгольское нашествие причинило дикий стресс ее нежным кошечкам»! Антисанитария возвращалась в квартиру Поваровой уже на следующий день.

Ерофеев, перед тем как войти в квартиру, сказал Тане:

– Смотри под ноги, там может быть кошачье дерьмо. Ни на что не садись. Я ее осмотрю, дам лекарство – и уходим!

Таня уже в подъезде надела масочку, и Саша оценил, что глаза ее так стали как бы больше.

– Тебе идет маска, – отвесил он весьма сомнительный комплимент, но Таня не обиделась. Она узнала об этом «эффекте хиджаба»[64], когда ездила с родителями и Викой отдыхать в Дубай.

Давление было повышенное. Поварова получила две таблетки капотена под язык, пять таблеток глицина. На предложение попить чаю с печеньками медики ответили вежливым отказом. Ерофеев подтолкнул стажерку к выходу. Отзваниваться они стали уже в машине, предварительно постояв на ветерке, чтобы выветрился мощный кошачий дух. Пока стояли и проветривались, Таня спросила:

– У нее ведь было сто восемьдесят на сто. Ты ей дал пятьдесят миллиграммов капотена.

Ерофеев кивнул.

– Но через четыре часа действие препарата кончится, и она снова вызовет.

– Не вызовет, – сказал Саша, – там, кроме глицина, я ей еще две таблетки мочегонного дал. Она часа два побегает по-маленькому, и будет ей хорошо. Да, когда будем на подстанции, запиши в журнал активов на завтра вызов участковому врачу. Хотя тут нужнее участковый полиции. Фанатизм пагубен в любой форме.

Потом, через две недели, Таня узнала, что Поварова спустя несколько дней поскользнулась на кошачьей какашке, упала и сломала себе бедренную кость. Нашла женщину спустя двое суток соцработница, которая отправила вопящую старушку в больницу. Поварова причитала: «Как же мои кошки? Оны жэ бэз мэня погибнут!» Соцработница поступила наиболее гуманно – выпустила всех кошек на улицу. Освобожденное зверье некоторое время табуном ходило вокруг дома, потом куда-то рассосалось по квартирам сердобольных соседей.