Пока чародея не было дома. Чародей-еретик

Грогат расхохотался. Казалось, сотня мраморных шариков прокатилась по железному листу. Затем великан что-то вынул из кошеля, болтавшегося у него на поясе:

— А ты погляди да увидишь!.

Борр робко шагнул к великану, не спуская с него затравленного взгляда.

— Да не бойся ты! — рявкнул великан. — Не трону. Подойди, говорят тебе, да глаза разуй!

— Он хочет, чтобы они что-то увидели, — послышалась мысль Грегори. — Наверное, похвалиться хочет.

Борр уставился на ладонь великана, сложенную ковшиком, и хрипло ахнул:

— Так это же… того… перстень графа Глинна… с его гербовой печатью!

— Он самый и есть, — ответил великан, утробно смеясь. — И уж ты мне поверь, я его не в канаве у дороги нашел!

Борр, весь дрожа, поднял голову и посмотрел на великана:

— Так ты… стало быть… убил его?

— Чего?! Кокнуть такую важную шишку? Когда с его помощью можно кое с кем поторговаться? — Грогат презрительно рассмеялся. — А что б я тогда делал, ежели против меня герцог свое войско послал бы, а? Ну, что бы я тогда делал? Нет-нет, ты спроси меня, а я тебе отвечу!

— Что бы ты делал, если бы герцог послал против тебя всю свою конницу и всю свою рать? — продолжая дрожать как осиновый листок спросил Борр.

— А я бы им сказал: «Стойте, а не то я их прикончу! И графа Глинна, и женушку его, и ребятенков!» — самодовольно воскликнул Грогат. — Ну и стал бы, спрашивается, герцог после этого нападать на меня? Да ни за какие коврижки!

— Они у него в плену! — в ужасе подумала Корделия.

— Мы должны спасти их! — Джеффри с такой силой сжал низко нависшую над землей ветку, что костяшки его пальцев побелели.

— Не горячись, — прошипел Келли и положил смуглую ручонку на плечо мальчика. — Он не собирается их убивать — сам только что сказал. С ними ничего плохого не случится — а вот с вами может и случиться.

— Ага, дрожишь, как я погляжу? — потешался тем временем над незадачливым ворюгой великан Грогат. — Дрожи, дрожи! Потому что теперь этим графством правлю я и все обязаны платить мне дань!

— Да, Грогат! Конечно, Грогат! — Борр стал кивать и кланяться с такой прытью и усердием, что было похоже, что голова у него, того и гляди, отвалится. — Как скажешь, так и будет, Грогат!

— Вот-вот, то-то же, — прорычал великан. — А не то я от вас и мокрого места не оставлю. Но и вас не обману: не стану отнимать у вас все, что вы награбите. Зачем мне это? Ежели я у вас всю добычу отбирать буду, вы тогда, поди, и вовсе воровать перестанете, а мне это не на руку. Воруйте, голубчики, сколько пожелаете, да мою казну наполняйте. Но помните: три золотых монеты из четырех, что вы украдете, — мои, и три медных и серебряных тоже!

— Хорошо, Грогат!

— Слушаемся и повинуемся, Грогат!

— Помните о своем обещании! — Великан размахнулся дубинищей и поддел ею Борра. Тот взлетел в воздух и с воплем шмякнулся на дорогу. Грогат расхохотался и привязал к поясу мешок с деньгами. — А это я себе забираю, чтобы вы получше наш уговор запомнили! Глядите не забывайте про меня! А теперь ступайте, голубчики сизокрылые. День только начался, и вы успеете еще много для меня добра награбить!

С этими словами он развернулся и зашагал прочь по дороге. Монеты в мешке позвякивали в такт его топоту.

Борр и Кролл, пошатываясь и стеная, поднялись на ноги.

— Сюда, сюда идите! Помогите мне! — позвал их Гран.

Борр обернулся, хмуро глянул на Морлана и, немного подумав, кивнул:

— Ладно. Он хотя бы попробовал подраться с этим великаном.

Он подошел к Морлану и наклонился.

— Да нет же! Он не руку ему сломал, а ребра, — предупредил Гран.

И они вдвоем помогли стонущему Морлану подняться на ноги.

— Все заживет, Морлан, заживет, не боись, — принялся уговаривать товарища Гран.

— А вот мы сами будем ли живы? — пробормотал Борр, когда они, волоча под руки Морлана, развернулись. — Теперь воровать придется — хочешь или не хочешь!

— Заткнись! — буркнул Морлан в промежутке между стонами. — Будто ты сам больше воровать не собирался!

— Собираться-то я собирался, — согласился Борр, — да ведь только нам теперь одна монетка из четырех оставаться будет!

— А могло бы и ни одной не оставаться, — буркнул Морлан. — А теперь… Отведите меня куда-нибудь, перевяжите да в кровать уложите. Пару деньков — и я снова буду воровать вместе с вами!

И они, прихрамывая и постанывая, медленно пошли по дороге.

— Нет, это просто возмутительно! — не выдержал Джеффри, когда они ушли подальше и уже не могли его услышать. — Что же, теперь добрым людям и по дороге не пройти без риска?

— По крайней мере теперь мы знаем, почему граф Глинн не отправил своих рыцарей в бой с графом Дрошем, — рассудительно заметил Грегори.

— Это верно, — хмуро кивнул Магнус. — Вот только можно считать, что теперь этим графством вообще никто не правит, потому что тот, кто захватил власть, будет жить припеваючи, а делать ничего не будет — только денежки станет у людей отнимать!

— Просто ужас! — кипятился Джеффри. — Граф больше не сможет оборонять своих подданных, а этот великан не борется с разбойниками и ворами, а, наоборот, подначивает их на разбой и грабежи!

— Теперь и женщинам, и детям покоя не будет, — прошептала Корделия.