Поющие камни

Оружие сие Иванову преподнесли спасенные им Эрмольд и Эрмендрада. Тогда же, за ужином. Просто отозвали во дворик да вручили с поклоном. Владей, мол, славный морской вождь, если бы не ты…

Вот Гена и владел. С самого начала меч показался ему неудобным – слишком короткая рукоятка, да и тяжеловат, поди, таким помахай. С другой стороны – придется уж носить, красоты и памяти ради.

Сказать по правде, из всего захваченного на корабле арсенала Гене больше глянулись луки со стрелами, метательное копье, секира и палица. Всем этим он овладел бы вмиг, только потренироваться малость. Жаль, негде было, разве что в Таррагоне, во время штурма. Так это уже не тренировка будет, а самый настоящий бой. К тому же Иванов хорошо понимал, что нельзя тренироваться на глазах у всех, показывая свое неумение, недостойное вождя. Однако и лезть без тренировки в бой… И снова – куда денешься-то? Уж придется.

Барон де Бесос (так назывался протекавший невдалеке от Барселоны ручей), как и обещал, прислал своих воинов. Около дюжины ополченцев, вооруженных копьями и дубинами, в кожаных, вполне добротных доспехах, в круглых железных шлемах, с длинными щитами, обитыми толстыми металлическими пластинами. Смотрелось воинство хоть куда, и воевать, похоже, эти угрюмые парни умели. Тем более жаждали отомстить, и уж конечно, поживиться, как же без этого? Впрочем, как оказалось, для их командира – плечистого десятника Вальдинга-Хосе – все это было отнюдь не главным. Отнюдь.

– Ненавижу мавров, – признался он хевдингу. – Всегда буду ненавидеть. До тех пор, пока они топчут нашу землю и оскверняют веру в Христа!

Что ж, каждому – свое.

Беглецы-христиане, что были вместе с Гендальфом с самого начала, ушли с корабля, не желая служить под началом язычника аскемана. Они вообще не желали воевать, а хотели вернуться к своим прежним мирным профессиям: кто-то был кузнецом, кто-то плотником, а кто-то – и ювелиром. Иванов их не удерживал – пусть себе уходят, тем более барон подкрепление обещал. Пожелал всем удачи, обнял, расцеловал. Всех, кроме юного Херульфа из Толедо. Тот совсем не желал уходить. Некуда было идти, и жить – не с кем. Родичи все давно погибли.

– Я везде чужой, мой хевдинг, – со вздохом признался мальчишка. – Только здесь хоть кому-то нужен… Спасибо, что не прогнал.

Даны и Рольф в общем-то над парнем смеялись, но не слишком обидно, больше подшучивали. Обзывали «великим воином» и радостно гоготали – мол, с таким никакие мавры не страшны, при одном виде все враги разбегутся. Херульф не обижался, чувствовал – в ватаге его признали за своего. Атли Холодный Нож даже показал ему, как управляться с мечом и секирой, а Фридлейв Острый Топор, подкрутив усы, научил бить кулаком, как он выразился, «прямо во вражью харю».

– А ты что же остался, Бен? – улучив момент, спросил картахенца Геннадий. – Нравится воевать?

– Нравится торговать, – Бен Лазар улыбнулся, показав крепкие желтоватые зубы. – А начинать новое дело, мой вождь, откровенно сказать – не с чем. Разве что в Таррагоне…

– Надеешься на добычу?

– Надеюсь. Получу свою долю и уйду. Если позволишь.

Гендальф пожал плечами:

– Уходи, Бен Лазар. У каждого своя дорога.

– Ты мудр не по годам, о, мой хевдинг!

* * *

Объединенный христианско-языческий флот добирался до Таррагоны полтора дня, и, конечно же, наместник эмира Мухаммеда Азиль ибн-Фарид, узнав о появлении чужих кораблей, поспешил принять все меры к обороне города, насколько это было возможно в столь небольшой срок. Была объявлена срочная мобилизация всех жителей города, как мавров, так и христиан, на смотровых башнях усилили караулы и всю ночь жгли костры. Многие гадали – откуда и чей флот? Кто-то говорил – ромейский, посланный из Константинополя, а кое-кто утверждал, что все корабли принадлежат языческим собакам норманнам, явившимся грабить, жечь, убивать. Последнее предположение придавало защитникам злости – жестоких северных пиратов здесь откровенно ненавидели, и было за что.

– Норманны! – увидев полосатые паруса драккаров, закричал караульный на воротной башне. На главной площади, у мечети, тревожно запела труба.

Все жители города – как мавры, так и христиане – встали на стенах плечом к плечу, намереваясь сражаться до конца, защищая свои семьи и саму жизнь. Обитатели предместий еще вечером сбежали в город, под защиту древних крепостных стен, выстроенных еще во времена Римской империи. Не столь уж они были и крепкие – безжалостное время сделало свое дело, а до ремонта так и не дошли руки. Единственное, что смог сделать Азиль-бей, это послать как можно больше воинов в те места, где был возможен прорыв.

– Зря они позволили нам подойти к берегу, – глядя на быстро приближающуюся кромку прибоя, философски заметил Бен Лазар. – Хотя, быть может, у них просто нет столько воинов. Надеются отсидеться за старыми стенами. Ну-ну.