Поющая в башне

Саша припарковался, - как всегда, безупречно, - и вышел. Открыл заднюю дверцу и выпустил Катю. Варя прикусила губу, чтобы не закричать. Ей так хотелось кинуться к ней, прижать девочку к себе, но она не могла подвергнуть ребят опасности. Повсюду были камеры, а Газиев мог следить за детьми, чтобы выйти на нее. На Кате было новое сиреневое пальто с вышитыми на подоле узорами, аккуратная шапочка. Она была похожа на маленькую английскую леди. Саша обошел машину и вынул Ваню. Малыш обвил ручками его шею. Они смотрелись как настоящая семья. Весело обсуждали разных животных, Катя широко улыбалась, ее брат что-то лопотал. Следом за детьми из автомобиля покряхтывая вылезла невысокая полная женщина. Должно быть, его мать. Она сжимала в руках пакеты с покупками и тоже выглядела довольной.

Саша нажал на брелок, Булочка нежно пиликнула в ответ и подмигнула хозяину фарами. Варя еще в первую встречу поняла, что чувства этой парочки друг к другу были трепетны и взаимны.

Компания прошла к лифту и исчезла за металлическими дверями. Девушка осталась на парковке одна, пытаясь справиться со своими чувствами. Она так дико соскучилась по ребятам, по Саше, даже по его четырехколесной красавице. Больше всего на свете ей сейчас хотелось окликнуть их и побежать следом. Обнять, прижать к себе всех вместе и каждого по отдельности. Но она не могла.

Что ж, не все сразу. Дети были в безопасности, и она могла приступать к осуществлению плана. Варя опустила капюшон пониже на лицо, прошла мимо охранника и оказалась во дворе.

Ей захотелось напоследок бросить взгляд на Сашины окна. Вдруг в них мелькнет кто-то из детей? Вдруг он сам подойдет к стеклу, чтобы задернуть шторы? Еще бы на секундочку...

Она шагнула назад и наступила в очередную лужу. Ступню окатило новой порцией ледяной воды. Варя наклонилась, чтобы посмотреть, нет ли грязных следов на светлых джинсах, и услышала громкий лай. Только не это! К ней рвался Хендрикс, волоча за собой на поводке хозяина. Она поспешно отвернулась, но было слишком поздно.

-    Варя! Это ты?! А ну-ка стой! Не смей уходить! - он в два шага допрыгнул до нее и крепко схватил за запястье. Его пальцы снова согревали ее продрогшую руку.

-    Что ты молчишь?! А, плевать. Я больше тебя не отпущу, - Саша дернул ее на себя, и она с размаху впечаталась в его грудь.

А он взял ее голову прямо через капюшон, притянул к себе и впился в ее рот жадным, требовательным поцелуем. Она изо всех сил обняла его за плечи, отвечая со всей тоской прошедших месяцев. Она благодарила его за детей, делилась страхами и тревогами. В конце концов, просто желала его. Знакомые запахи, теплые мягкие губы, терпкий привкус недавно выпитого кофе. Слезы восторга градом катились по ее мокрым от дождя щекам.

-    Господи, - выдохнул он, наконец. - Я думал, мне померещилось. Пойдем домой. Дети будут счастливы. Пойдем. Нам так хорошо с ними, мы ездили в Уголок Дурова... Давай плюнем на все, ты останешься у меня. Хочешь, уедем в Питер. Чихать я хотел на этого Газиева, чтобы его разорвало ко всем чертям. Мне уже все равно! Пошли домой.

Он протянул руку, чтобы откинуть капюшон и посмотреть ей в глаза, но она отступила.

-    Не сейчас, Саша, прошу тебя. Осталось совсем немного. У него явно есть связи в опеке, он собирается в депутаты. Я боюсь не за себя, за них. Скоро я выйду на него. Две-три недели. Месяц максимум. И все будет кончено. Поверь мне. А пока пусть лучше дети побудут с твоими родителями.

-    Ты с ума сошла! Собралась лезть на рожон?

-    Я все продумала. У меня было много времени. И мне периодически попадаются листовки с моими фотографиями. Даже здесь, в Москве. Он знает, что я никуда не уехала. Теперь он в этом уверен.

-    Варя, погоди... Не рискуй так, я прошу тебя. Я подключу все свои связи. Только не уходи...

-    Прости меня. Дай мне время. Хеничка, сладкий мой... - она потрепала за ухом вымокшую собаку. - Прости.

Она развернулась и побежала прочь, молясь, чтобы он не последовал за ней. Просто она не смогла бы отказать еще раз.

Пожалуй, пережить разлуку было бы проще, не видя его совсем. А уж после этой короткой встречи, от которой горели щеки и подгибались ноги, Варе стало совсем невмоготу.

Чтобы дать хоть какой-то выход эмоциям, она принялась петь, едва добравшись до дома. Это помогало не хуже, чем крик, и не так пугающе действовало на соседей. На ум пришла только та песня, которую она подарила Самсонову на Новый год. После первого же куплета в дверь просунулась Костина голова.

-    Чья это вещь? Я не узнаю.

-    Моя. Ну, почти.

-    А почему ты на репе не показывала? - он просочился в комнату целиком и присел на подлокотник дивана.

-    Откуда я знала, что можно. У вас же свой репертуар.

-    Ты должна показать Славику. Пусть он поколдует над соляком. По-моему, крутая песня.