Поющая в башне

Хендрикс всюду следовал за ней. Проигнорировал даже звук корма, засыпаемого в миску, с любопытством обнюхивая содержимое Вариной сумки. Та радостно ворковала с ним, а в ответ собака подобострастно виляла хвостом и прижимала уши, придавая наглой морде особенно умильное выражение. Самсонову надоело смотреть, как его практически боевой товарищ превращается в комнатную болонку, и слушать это ее слащавое «Хеничка», «Хенюшечка» и, наконец, «Нюсик». Поэтому, как только гостья удалилась в ванную, он оставил ей на кухонном столе подогретый сэндвич с куриной грудкой и соусом из голубого сыра и забрал предательскую псину на прогулку.

Вернувшись, он застал ее в пижаме за поеданием своего кулинарного шедевра.

-    Это потрясающе, - с набитым ртом проговорила она. - Страшно вкусно.

Ее волосы были закручены в полотенце, щеки раскраснелись после водных процедур.

-    Я постелю тебе в своей комнате, - сказал он, стараясь не замечать отсутствие белья под ее футболкой. - А сам лягу на диване.

-    Ни в коем случае! - она подняла руку, чтобы он не перебивал, пока она не прожует. - На диване лягу я. Я не собираюсь тебя стеснять в твоем же доме.

-    Во-первых, диван очень удобный. Во-вторых, ты должна быть в закрытом помещении, если придет кто-нибудь посторонний.

- Думаешь, Газиев станет искать меня здесь?

-    Вряд ли. И я не собираюсь пускать его. Но мне будет спокойнее, если ты будешь там. И потом. Ко мне иногда приходит женщина, она помогает с уборкой. Она не поймет, если увидит твою одежду здесь. А в моей спальне дамским штучкам самое место.

-    Ясно, - она смущенно опустила глаза.

-    Черт, я не в этом смысле, - Саша почувствовал необходимость объясниться. - Я не бабник. Просто если у меня ночевала женщина, это не вызовет вопросов... Опять не то. Короче, здесь не так часто кто-то бывает, чтобы ты знала, но если...

-    Все в порядке, - спокойно ответила она. - Тебе не надо оправдываться передо мной.

И он это знал! Но с какой-то стати ему не хотелось, чтобы она думала о нем плохо. Саша выругался про себя и пошел перестилать постель.

Варя высушила и заплела волосы, а потом забралась в его широкую кровать и натянула одеяло до подбородка. Она казалась ему маленькой и беззащитной.

-    Саша? - спросила она из темноты.

- Да?

-    А можно Хендрикс немного побудет со мной?

Услышав свое имя, пес, брякнув когтями по ламинату, ломанулся в спальню.

-    Кажется, мое мнение уже не нужно, - улыбнулся Самсонов.

Она свесилась с кровати и по-детски крепко обняла собаку за шею. Саша помрачнел. У него вылетело из головы, что вчера Варю едва не изнасиловал властный мерзавец, запугав до полусмерти. И вдобавок она, отбиваясь, чуть было не стала убийцей. Его руки сами собой сжались в кулаки от непреодолимого желания обнять ее, погладить по голове, защитить. Но он сдержался. Еще один мужчина ей был сейчас ни к чему.

-    Если хочешь, можешь взять собаку в постель. Мне не жалко.

-    Ну что ты, не стоит портить белье, да, мой вкусный малыш? - она уже переключилась на пса и ласково трепала его за ухом. - Ты мой сладкий...

На долю секунды Саша даже позавидовал Хендриксу. И абсолютно не удивился, когда ночью, встав по нужде и решив проведать Варю, обнаружил рядом с ней на одеяле черную мохнатую тушу.

Глава 7

Ей снилось, что она идет по большому ангару. Кругом темно, свет пятнами падает из щелей в потолке. Грудами навалены большие коробки, ящики, ржавые железные канистры. И сильное эхо, словно шорох ее шагов звучит из динамиков. Ангар пуст. Сзади с лязганьем захлопывается дверь. Варя снова оглядывается – никого. Из ржавых труб на стенах сочится мутная жидкость. Она медленно пробирается вперед, стараясь не наделать шума, но каждая задетая коробка нарушает тишину. Как будто издалека до нее доносится слабый металлический стук. Она двигается на источник звука: на другом конце от сквозняка мотается открытая дверь. Варя спешит туда, но спотыкается и с грохотом падает на пол. Пытается встать – бесполезно, руки и ноги опутывает шнур, и чем сильнее она старается освободиться, тем туже он затягивается вокруг нее. Внезапно пол со скрипом начинает двигаться: она понимает, что находится на большом конвейере. Ее тащит с бешеной скоростью, ящики и коробки мелькают по сторонам. Она пытается кричать, звать на помощь, но из горла вырывается какое-то клокотание. Подол платья цепляется за гвоздь, и оно с треском срывается с нее. Варя вдруг понимает, что ее тело изуродовано: сплошь покрыто шрамами и безобразными язвами. Боли нет, но из груди рвется вопль ужаса.

Из темноты выступает бледное лицо Газиева. Его кожа посерела, по лбу змейкой бежит бурая дорожка.

 - Убийца, - одними губами произносит он.

А ее все несет конвейер, волочет к огромному станку. С ревом он перемалывает ящики щербатыми лезвиями. Из последних сил она набирает в легкие воздух и кричит…

 - Тихо, тихо, я здесь, - теплое прикосновение вывело ее из забытья.

Она открыла глаза и увидела лицо Самсонова. Он сидел рядом и гладил ее по лбу.

 - Это просто сон. Все хорошо. Ты вспотела.