Поиски в темноте

Констебль у входа возвращал детей родителям и благодарил тех за помощь. Эндрюс направился к гостинице. Очень сонный мальчик сидел у него на плече, а девочка шла рядом с отцом, еле волоча ноги и зевая.

— Что случилось? — спросил констебль у Хильдебранда, но, заметив выражение его лица, поспешил вернуться в участок, к своим делам.

— Джонстон прав, — сказал Хильдебранд. — Чего вы добились? Если это те самые дети, которых мы все время разыскивали… а чисто теоретически такое можно допустить… остается еще убитая женщина. Допустим, она — та самая Маргарет Тарлтон. В таком случае Моубрей убил ее по ошибке, приняв за свою жену! Вот что у нас получается. Все очень логично. Все остается по-старому: есть жертва и есть убийца.

— По-старому? Моубрей не узнал Маргарет Тарлтон на фотографии! Как он ее встретил? И где ее чемодан? Где ее шляпка? Мы вернулись к тому же затруднительному положению, с которым столкнулись вначале. Если Моубрей убил ту женщину, а потом заснул под деревом, где его и арестовали после того, как нашли труп, когда он успел смыть с себя кровь, избавиться от орудия убийства и спрятать ее чемодан? И, главное, зачем он все это сделал?! Не проще ли было бросить ее вещи там же, рядом с ней?

— Кто знает, что творится в голове у безумца!

— Даже у безумцев есть своя логика!

— Нет, Ратлидж, не смейте задирать нос! Мы хоть и не в Лондоне, но тоже кое-что читали. Никакой логики у безумцев нет и быть не может!

— В таком случае шляпу Маргарет Тарлтон, ее чемодан и орудие убийства забрал убийца.

— Да ну? И пошел дальше по дороге?

— Нет. Он… убийца… подвозил Маргарет Тарлтон на машине до станции в Синглтон-Магна. И именно в машину он положил шляпку, орудие и пропавший чемодан, чтобы позже от них избавиться!

— Да ну? — повторил Хильдебранд. — А потом явился к себе домой, весь в крови, и сказал: «Не обращайте внимания, я приму ванну перед чаем!»

— Да, кровь надо было смыть, — согласился Ратлидж. — Мы не знаем, где Моубрей или кто-то другой мог смыть с себя кровь.

На самом деле одно такое место он знал и уже чувствовал: мысли жгут ему подсознание, как раскаленные угли.

Приехав на ферму и полечив больную телочку, Аврора Уайет могла без труда войти в дом, умыться, выбросить окровавленную блузку или сжечь ее в очаге на кухне. Кто обратил бы внимание на то, чем она занимается? На ферме работал только глухой старик… Домой Аврора могла вернуться в безупречном виде…

Греясь в лучах вечернего солнца и слыша жужжание пилы вдали, Ратлидж вдруг понял, как чувствовал себя Иуда. Предатель… он предал того, кто ему доверял…

Или ту, которая верила в свою власть над ним?

Глава 22

Когда все было кончено, когда Хильдебранд ушел к себе в кабинет, а толпа местных жителей, изголодавшихся по новостям, постепенно рассосалась, Ратлидж глубоко, судорожно вдохнул и вернулся в «Лебедь». От усталости его шатало. Испытание в кабинете Хильдебранда по-прежнему тяжким грузом лежало у него на душе.

Был ли у него выбор?

Какую цену пришлось заплатить Моубрею ради короткой передышки, на время которой его перестали преследовать кошмары? А может, страшные картины лишь спрятались, забились в угол его воспаленного сознания? Убийца ли он? И кого похоронили в могиле для неимущих на местном кладбище?

Хэмиш, убежденный кальвинист, не одобрял методов Ратлиджа.

«Когда перестанешь жалеть себя, вспомни о женщине, у которой нет ни имени, ни лица, — посоветовал он. — Что с ней будет?»

«Да ничего, — ответил Ратлидж. — Моубрей не мог ее убить, он не разъезжал по всей стране на поездах и не убивал всех женщин, хотя бы отдаленно похожих на его покойную жену! К тому же она была шатенкой, а не блондинкой! — Он все больше раздражался. — Скажи на милость, что у нее общего с Маргарет Тарлтон?»

«Да в том-то и дело. Но всякая невинная жертва заслуживает справедливости, пусть даже ее судьбой не интересуются политики и члены парламента!»

Уставший донельзя Ратлидж ответил:

«Раз мы доказали, что Моубрей не убивал детей, а первая жертва, скорее всего, Маргарет Тарлтон… если мисс Нейпир сказала правду и в самом деле узнала ее платье… значит, придется еще раз допросить тех, кто хорошо ее знал. То есть Нейпиров, Шоу и Уайетов».

«Да. Прежде всего найди ее шляпу, и ты узнаешь, кто ее убил».

«То же самое ты говорил и о детях, — устало напомнил Ратлидж. — Но оказалось, что все не так».

Он пришел в себя у двери своего номера. Он не помнил, как вошел в гостиницу, поднимался по лестнице… Закрыв за собой дверь, он снял плащ и бросился ничком на постель.

Через две минуты, вопреки жалобам Хэмиша, Ратлидж крепко заснул, провалился туда, где его не могли достать даже сны. Голова на подушке пошевелилась один раз, когда часы на колокольне пробили час; одна рука накрыла голову, словно защищая ее, кулак на другой руке разжался.

* * *