Поиски в темноте

— Да. Здесь очень тихо, — ответил Ратлидж. Его слова и шаги эхом отражались от каменных ступеней. Он зашагал по проходу к Генри. — Вы видели, что случилось?

— Я искал Саймона Уайета. Шоу сказал, что он опять ушел бродить. Он его видел, а потом потерял. Потом Элизабет попросила меня помочь ей найти его. Она волновалась за него. Я сказал ей, что беспокоиться не о чем, что он сам вернется домой, но она настаивала.

— Вы знали, что он бродит по ночам?

— Иногда мне не спится. Один или два раза я видел, как он выходил на лужайку и стоял там как статуя, четверть часа или больше. В другой раз я встретил его. Он шел мне навстречу короткой дорогой с фермы — дорога заканчивается у кладбища. Мама беспокоится за него; она говорит, что он на грани изнеможения. Но все не так. Он волнуется из-за денег, Авроры и музея. Он боится, что не справится, и поэтому иногда ненадолго теряет сознание. Чтобы перестать думать.

Как ни странно, наблюдение оказалось очень проницательным.

— А сегодня… — напомнил ему Ратлидж.

— Сегодня он зашел в церковь. Стоял перед алтарем, зажигал свечи. Мне показалось, что он молится. Потом он взял свечу и пошел к склепу. По-моему, он шел как во сне.

— Что могло заинтересовать его в склепе? — Он вспомнил, что Генри что-то говорил ему, когда он первый раз приехал в Чарлбери. — В церкви есть потайные места, верно? Саймону о них известно?

— Не знаю. Наверное. Я пробыл здесь не очень долго. А потом он вышел с чемоданом. Я уже видел тот чемодан раньше; кто-то оставил его под старым алтарем в склепе. Он очень старый, еще саксонских времен. На алтаре есть напрестольная пелена. Когда отец был жив, мама каждую неделю гладила ее и клала на нее свежие цветы. Отец всегда говорил, что это напрасный труд, но мама им гордилась. Говорила, что важно поддерживать традицию. Я тоже прятался под пеленой, когда не хотел, чтобы меня нашли. По-моему, я рассказывал о своем тайнике Саймону, но точно не помню. Я теперь не всегда все помню.

— Генри… Он знал, что чемодан там… или нашел его случайно?

— Он вышел оттуда с чемоданом. Только не спрашивайте, куда он пошел, я не могу сказать, потому что не знаю. Мне показалось, он не хотел, чтобы его увидели. И почти сразу же Элизабет Нейпир снова направилась к церкви. А вы стояли под деревьями и тихо разговаривали с миссис Уайет. Тогда я решил вернуться домой.

Если Саймон забрал чемодан, куда он его унес?

Ратлиджу показалось, что он знает ответ. На ферму… а утром полиция устроит там обыск. Если чемодан найдут, он станет решающей уликой против Авроры!

Он повернулся к Генри:

— У меня еще есть дела. Где вас искать, дома или здесь? — С Генри он еще не закончил, но сейчас не время расспрашивать его. Генри может подождать… а Саймон — нет.

— Наверное, здесь. Когда мне не спится, я прихожу сюда, чтобы подумать. Отец всегда надеялся, что я стану приходским священником. И отец Саймона надеялся, что он попадет в парламент. Но война поставила на их надеждах крест, верно? Наверное, поэтому мне часто не спится. Я чувствую себя виноватым, потому что я не тот человек, каким мог бы стать.

Горькое замечание, но Генри как будто принимал свою жизнь стоически, независимо от того, как ко всему относилась его мать. Как будто он все знал и старался получше укрыть ее от правды. Миссис Долтон уверяла, что сын постепенно выправляется, что она замечает в нем улучшение. Наверное, от ее слов ему не раз делалось больно. Шрам оказался очень глубок. Рана затянулась, а поврежденный мозг уже не может исцелиться…

Ратлидж кивнул и ушел; его шаги снова гулким эхом отдавались в тишине. Генри крикнул ему вслед:

— Если увидите Саймона, не пугайте его. Сначала пусть закончит то, что он делает. Вы обещаете вести себя осторожно?

— Да, я запомню. — Но Ратлидж считал, что Саймон сейчас не в забытьи. Напротив, он прекрасно понимает, что делает.

Ратлидж вышел к машине, завел мотор и быстро поехал на ферму. Было очень темно. Машину он оставил у ворот, а сам быстро зашагал в густой темноте по ухабистой дорожке, ругаясь, спотыкаясь о колдобины. Здесь можно и ногу сломать… и что тогда делать? Джимсон не услышит криков о помощи!

Дойдя до дома, он осторожно обошел его кругом, держась по возможности в тени. Но он нигде не увидел света и не заметил присутствия Саймона Уайета. Ни в доме, ни во дворе. Хэмиш у него в подсознании был начеку; он настороженно следил за происходящим.

Ратлидж вошел в амбар и сразу увидел, что лошадей вывели. Даже кота нигде не было видно. Он быстро и бесшумно прошел по пустому, пыльному проходу к задним дверям и увидел, что коровы, которых обычно ночью держали в загоне за амбаром, пасутся в поле. Он увидел их — призрачно-белые пятна на фоне темного пастбища. На обратном пути он заметил, что дверца курятника стоит нараспашку, а куры разбежались, примостились на перевернутых телегах и на крышах хозяйственных построек.

Он вернулся к амбару, размышляя о том, что здесь могло произойти. Хэмиш предлагал самые очевидные версии.

И вдруг среди наваленного сена на сеновале расцвел желтый шар огня, яркий, как солнце. Он увеличивался с пугающей скоростью.