Поиск вслепую

— Нет ни ран, ни ушибов. В легких — ни воды, ни краски. Значит, их не утопили.

— Следы от уколов, синяки?

— Ничего. Но не забывайте, они лежали в краске. Она довольно едкая. Можно допустить, что краска разъела кое-какие следы на коже.

— Внутренние повреждения имеются?

— Никаких. Гематом нет, внутренние органы в целости. Следов яда не обнаружено. Следов полового акта тоже.

— Очень не похоже на военного. Застрелить, зарезать, задушить — да. Тонкие способы не в их духе.

— Мы не знаем, что именно он с ними делал.

— Но в его действиях не видно ярости, верно? Если убийца карает, то где гнев? Все выглядит слишком хладнокровно.

— Меня это тоже беспокоит. Но взгляните на группу жертв. Что еще может служить мотивом? И если мы сходимся на мотиве, то кто, кроме разъяренного вояки, может быть преступником?

Оба замолчали. Километр проносился за километром. Ламар зевнула, и Ричер внимательно посмотрел на нее:

— Вы в порядке?

— Да так, немного устала. Теперь вы за меня беспокоитесь?

— Нет, за себя. Вы можете заснуть, и мы слетим в кювет.

Она опять зевнула.

— Такого никогда не случалось.

Ричер пристально посмотрел на нее:

— Я посплю часок. Постарайтесь меня не угробить.

Проснувшись, он увидел, что Ламар окаменела от переутомления и смотрит перед собой красными немигающими глазами.

— Надо остановиться позавтракать.

— Хорошо, давайте остановимся.

Они проехали еще полтора километра и остановились в зоне отдыха. Зона была точь-в-точь такой, как сотни других, что повидал Ричер, — скромные строения 50-х годов, приспособленные под экспресс-кафе.

Они вылезли из машины, и, перед тем как встать в очередь за сандвичами, Ричер потянулся на промозглом воздухе, чтобы размять задубевшее тело.

Пока очередь ползла, он решил взять сандвич с крабовым мясом, а не с сыром, прикинув, что тот подороже, а платить будет Ламар. Еще он взял большую чашку черного кофе, пончик и, пока она возилась с сумкой, нашел столик.

Ламар подсела к нему, и Ричер поднял чашку кофе в шутливом тосте:

— За предстоящие нам с вами веселые деньки.

— Будем работать столько, сколько потребуется.

Он отхлебнул кофе и подумал о временном промежутке.

— Что означает трехнедельный цикл?

— Точно не знаем. Возможно, он две недели работает, одну отдыхает. За эту неделю он их выслеживает, все подготавливает, а потом убивает. Какие военные имеют такой график?

— Из регулярных? — Ричер глотнул кофе. — Может, войска специального назначения.

Он подождал, наблюдая, клюнула ли она.

— В спецназе владеют тонкими способами убийства, верно?

— Бесшумными, нестандартными, без оружия, думаю, да. Насчет тонких — не знаю.

— Так что скажете?

— Скажу, что не представляю, кто, почему и как это делает.

— Мы от вас хотим большего, Ричер. И вы знаете, что мы сделаем, если не получим своего.

— Если она пострадает, вы же знаете, что я с вами сделаю?

Ламар улыбнулась:

— Угрожаете мне, Ричер? Федеральному агенту? Теперь вы и впрямь шьете себе дело.

Он осушил чашку и промолчал.

— Делайте, что положено, и все будет в порядке.

— Я буду посредником, но вы должны сказать, что именно от меня требуется.

— Первым делом проверьте спецназ.

Ричер сжал зубы, пряча улыбку.

До «бьюика» они дошли молча.

— Расскажите о своей сестре, — попросил Ричер в машине.

— Она мне сводная сестра.

— Не важно. Расскажите.

— Богатая девушка, которой хотелось приключений.

— И она пошла в армию?

— Она поверила рекламе. Видели такую в журналах? Все выглядит маняще и круто. Она думала, что в армии только и делают, что спускаются на веревках со скал с ножами в зубах.

— А оказалось иначе?

— Ее определили в транспортный батальон водителем грузовика.

— Если она богатая, то почему не уволилась?

— Не из такого она теста. Она добивалась перевода. Пять раз ходила к одному подонку полковнику на собеседование. Он намекнул, что если она разденется, то это может помочь.

— И?..

— Она сгубила ему карьеру. После этого ее перевели, куда она хотела. В пехотную часть непосредственной поддержки. Но ведь знаете, как обычно рассуждают? Нет дыма без огня. Решили, что она с ним трахалась. Его уволили. В конце концов она не выдержала сплетен и тоже уволилась.

— Вы с ней близки?

— Не очень. Не так, как мне, возможно, хотелось бы.

— Вы ее любите?

Ламар скорчила гримасу.

— Она на самом деле замечательный человек. Но я в свое время наломала дров. Я была молодой, папа умер, мы бедствовали. Богатый мужчина влюбился в маму и удочерил меня. Я решила, что любить сестру не обязана, ведь она мне всего лишь сводная. А когда умерла мама, я почувствовала себя одинокой и потерянной. Так что теперь для меня сводная сестра — просто одна из хороших знакомых, что-то вроде близкой приятельницы. Думаю, она чувствует ко мне то же самое. Но мы отлично ладим.

— Если она богата, значит, богаты и вы?

— Богаче, чем вы считаете. Отчим поступает с нами по-справедливому, хотя я ему не родная дочь, а она — родная.

— Вам повезло.

Ламар помолчала, потом добавила:

— Скоро мы станем еще богаче. К несчастью, он серьезно болен. Два года боролся с раком, но сейчас умирает. Нам достанется большое наследство.

— Мне жаль, что он болен.