Поиск. Часть 1.

Я улыбнулась. Саша не был похож на программиста. Мне они представлялись сгорбленными, худыми и в очках, разговаривающими на непонятном языке, нелюдимыми и пугающимися столкновений с реальным миром задротами. А Саша разговорчивый и улыбчиво-открытый. И ещё у него прекрасная осанка – он явно спортсмен.

Клим допил виски и снова потянулся за бутылкой (левой рукой). Тарелка его была такой же чистой, какой её принесли из кухни.

– У меня свой книжный, – сказал он и не распространился ни на полфразы.

– Но это не главная его заслуга, – сказал Саша. – Клим первоклассный поисковик. Таких, как он, единицы. Чутьё лучше, чем у овчарки.

Клим устало вздохнул.

– Мне кажется, ты уже поднабрался, – сказал он Саше.

– Не начинай, – оборвал его тот. – Я хоть закусываю. И вообще, о тебе сегодня не грех поговорить. А кстати…

– Не надо! – Клим попробовал поймать его за руку.

Но было уже поздно. Саша поднялся.

– Друзья мои! – сказал он громко. – А не забыли ли вы, по какому поводу мы все сюда пришли?

Клим поморщился. Я отлично его понимала. Поэтому улыбнулась с видом, мол, да брось, сейчас выпьют и оставят тебя в покое.

– У нашего друга, надёжного товарища, готового прийти на помощь всем и каждому, сегодня день рождения, – распинался тем временем Саша. – А вы, господа хорошие, за всё это время ни разу даже тост за его здоровье не произнесли. Никто из вас, – он отогнул указательный палец руки, держащей бокал, и обвёл им зал. – Стыдно, ребята!

Клим, чувствуя, что Саша перегибает, коснулся его локтя.

– Сань, хорош.

Но Саня продолжал с упорством ледокола.

– Я познакомился с Климом три года назад, когда только-только пришёл в наш поисковой отряд. Клим уже тогда был СПГ. Готов поспорить, он и родился начальником. Он сразу разглядел во мне разгильдяя и искренне недоумевал, почему судьба засунула меня именно к нему в группу. Но с того дня, с самого первого моего дня в «Девятьсот-одиннадцатом» он всегда был рядом, когда мне нужна была помощь. И какие бы ситуации не обрушивались на наши головы, я всегда знал, что на него можно положиться, что он не испугается и не бросит. Клим, – Саша повернул голову к имениннику, и тот поднялся. – Я знаю, ты не любишь всю эту мишуру и суету (ты даже запретил дарить тебе подарки), но я хочу, чтобы сегодня ты почувствовал, что все мы – твои друзья. Мы все любим и уважаем тебя. Ты для нас друг и пример. И прошу тебя, знай, – мы всегда готовы тебе помочь.

Он поднял бокал, призывая всех сделать то же самое, потом повернулся к Климу, распахнул объятия, и они крепко, по-мужски, обнялись, уперевшись друг в друга лбами.

Что бы там ни говорил Клим, как бы ни ворчал на Сашу с его разговорчивостью и неуёмностью, я точно знала, что его тронул такой жест.

– За Клима! – сказал Саша и залпом выпил всё, что было в его бокале.

Ребята оживились, начали поздравлять именинника, тянуться к нему, некоторые даже встали со своих мест и обошли стол, чтобы чокнуться.

– Дайте я вас сфотографирую, пока все трезвые, – командовала Лиза, вставая и направляя на них телефон. – Давайте, ребята, покучнее. Клим, не отворачивайся!

Я хотела тихонько выйти из-за стола, но Клим заметил это.

– Ты куда?

– Тут все свои.

Клим посмотрел на меня, склонив голову набок.

– Ну-ка иди сюда, – сказал он и таким добрым, даже ласковым, движением махнул рукой, что я всё-таки шагнула к нему.

Он обнял меня за плечи, но очень деликатно, не коснувшись ладонью моей руки. Лиза сделала снимок, все снова расползлись по своим местам (часть побрела к выходу курить).

– Ты давно живёшь в Никуловске? – спросил Клим.

– Давно.

– А до этого где жила?

– В Москве.

– В Москве? – удивился Саша. – Клим тоже жил в Москве.

Именинник вздохнул, подняв глаза к потолку.

– А как ты догадался, что Юля не из наших краёв? – спросил Саша.

– У неё нет этого дурацкого акцента, – ответил Клим. – Ну такого, как у тебя.

Я засмеялась, чуть не подавившись салатом.

Есть у жителей Никуловска своеобразный акцент. Сложно точно его описать, но слух всегда чётко улавливает отличия: чуть более протяжный звук «о», незнакомые в Москве междометия вроде «даг» или «дык» (кто как произносит), повсеместно неверно расставленные в словах ударения. Для чужеземных ушей это всё равно что раскиданные по столу кнопки – для рук.

У некоторых никуловский диалект очень явный, у некоторых – едва различимый. У Саши я его не заметила.

Заиграла музыка, и Саша, позвав девушку с бордовым каре с другого конца стола (по-моему, её зовут Катя), пошёл танцевать.

– Временами он просто невыносим, – сказал Клим.

– Думаю, про тебя он говорит то же самое, – ответила я.

Клим улыбнулся и налил себе ещё.

– Тебе добавить?

– Нет, спасибо, – ответила я и, помедлив, спросила: – Почему ты ничего не ешь?

– Я не голоден.

Он выпил и, как мне показалось, с каждым глотком ему становилось только тяжелее.