Поиск

Темная сторона не признает такого чувства, как любовь. Только страсть. Она не черпает Силу в самопожертвовании ради других. Ее истинная мощь кроется в тотальном подчинении. Зачастую других, но в первую очередь себя самого. Своих пороков, самых глубинных жестоких чувств. Тот, кто слишком слаб, чтобы укротить Темную сторону, становиться ее рабом. А тот, кто добровольно распахивает ей душу навстречу, без малейшей попытки сопротивления… Нак Зиил говорил, что самые страшные ситхи – не те, кто достиг вершин в освоении Темного пути, а кто позволил своим страстям поглотить себя.

Кертера, хоть и шагал по этому пути, все же изначально был психически-неуравновешен. Причем, по рассказам Кары, еще до того, как покинул Орден. И потому виделся мне скорее бешеной собакой, которую стоит безболезненно пристрелить, чем пытаться отхлестать хворостиной-тире-световым мечом и уж тем более надеть ошейник.

С Алеком ситуация иная. За время наших кратких разговоров я достаточно увидел, чтобы узнать тот самый образ, о котором предупреждал Нак Зиил. Ситха, не просто ведомого низменными инстинктами, но способного на осознанные проявления воли. И этим Алек Пайн был во много раз страшнее Кертеры, по сути слепившего из своего ученика само воплощение Темной стороны.

Оставлять в живых кого-то настолько опасного, пусть и находящегося лишь в начале пути… Честно, все во мне восставало против такого решения. Но тут приходилось выбирать из двух несоизмеримо разных вариантов. На одной чаще весов расположилась призрачная вероятность, что Алек Пайн каким-то невероятным образом сумеет сбежать из ставки особого отдела флота. А на другой судьба Ордена джедаев, зависящая в ровной степени от всех заговорщиков, вносящих свой неоценимый вклад в общее дело. Как по мне, выбор очевиден. От того, насколько я смогу выполнить свою часть, зависит слишком много чужих жизней. Куда больше, чем может в теории отнять один единственный ситх, вырвавшийся на свободу из клетки.

Орден должен выжить. И если ради этого Алека Пайна придется оставить в живых: так тому и быть. В любом случае участь его в республиканских застенках будет ничуть не лучше смерти. Особый отдел военной машины Республики называется так неспроста. Репутация у него жутковатая даже среди военных, не говоря уже об Ордене джедаев, где юнлинги пересказывали друг дружке страшилки на ночь с участием вивисекторов-убийц одаренных. Прибегая к помощи Грейга Горго, я точно знал, что отдаю Пайна в надежную клетку. Куда более крепкую, чем имелась на борту «Везунчика», в которой ему осталось сидеть совсем недолго.

На подходе к тюремному отсеку нас с Карой окатило холодом и мерзким покалывающим кожу ощущением чужой Тьмы.

«Просыпается», – понял я, еще до того, как увидел тонкую бледно-белую пленку силового щита, закрывающего проход в камеру. До нее оставалась всего пара шагов, когда Кара ухватила меня за локоть.

– Джове. Можно мне?

– Уверена? – с сомнением спросил я. – Не нужно себя заставлять, если не готова.

Кара упрямо поджала губы.

– До выхода из гиперпространства осталась пара часов. Это мой последний шанс, прежде чем особый отдел его заберет.

– Действие сыворотки кончилось. Он сможет говорить, что захочет.

– Плевать, – Кара вздохнула, морально подбадривая себя. – Светлая сторона снова со мной. Этого достаточно.

– Тогда я не буду вам мешать. Делай, что должна.

– Спасибо, – Кара признательно прижалась ко мне, после чего расправила плечи и пошла к тюремной камере, оставляя меня позади. Столько порыва в ней было. Решимости оставить все позади. Похоже, она и вправду готова.

Усевшись в позу лотоса прямо на пол неподалеку от камеры, я приготовился слушать. Ожидание заняло около десяти минут, потребовавшихся, чтобы пленник окончательно очухался от действия сыворотки правды.

– Пришла все-таки, – донесся до моего слуха его слабый и полный злой насмешки голос. – Соскучилась по хозяину?

С пару секунд продлилась пауза, прежде чем Кара ответила. И голос ее, вопреки моим опасениям, звучал вполне спокойно. Как и полагается джедаю, черпающему умиротворение и выдержку в собственном Свете.

– Можешь не пытаться вывести меня из себя, Алек.

– Лорд Пайн! Не забывай, мразь, в чьем присутствии открываешь свою поганую пасть!

Глухой звук удара и такой же хрип боли, смягчающим бальзамом ворвался в уши. Но больше всего порадовали ощущения, которые передали ментощупы. В душе Кары царила гармония, тогда как получивший под дых Алек весь изнутри воспылал яростью и темной жаждой убийства.

– Говорить буду я, а ты слушать, – от холодного тона Кары пробирали мурашки, хотя нас нас разделяла стена камеры, вполовину приглушающая доносящиеся из нее звуки. То, как это было сказано: медленно, размеренно, с чувством и расстановкой, создавало куда лучший эффект, чем если бы она решила выплеснуть эмоции с криком. По крайней мере, Алек так и не смог вставить хоть слово поперек. Сила Слова, которым владела Кара, в разы превосходила все, чем он мог уколоть ее в ответ.