Поиграйте с Женечкой

Мда… с курением тут строго!

Есть не хочется, общаться с группой особого желания не испытываю тоже. Покуаю в буфете яблоко и сваливаю сразу на качели. Толкнув их, запрыгиваю на деревянные доски. Оседлав их, свешиваю ноги с разных сторон и ложусь на спину, кайфуя от равномерного покачивания, кислого вкуса яблока и просвечивающего сквозь веки уже не слишком греющего солнца.

Рывок выводит меня из сладкой полудремы. Чувствую, как кто-то запрыгивает рядом со мной на качели и разглядывает меня сверху, закрывая своим силуэтом солнце.

Сашка? Нет. От Сашкиного взгляда я обычно испытываю болезненный дискомфорт. Благо он попал в другу подгруппу! Отдохну от него хоть на практиках.

Взгляд тяжеловатый. Еще я чувствую чужой азарт…

Ангел? Нет… Взгляд ангела я чувствую, как тепло и щекотку.

Распахиваю глаза — Филлер… Немец…

— Покачать? — насмешливо прищуривается он.

— Ну, покачай… — снова прикрываю глаза.

— Не забоишься? — еще вальяжнее и насмешливее.

— А ты? — резко поднимаюсь я в положение сидя, сверля его взглядом.

— Ух ты! Кусается… — подмигивает мне он.

Ах, ты ж моя прелесть…

— Давай на желание. Кто первый скажет «стоп», тот…

— Можешь не продолжать, — поднимаюсь я на ноги. — Знаю я твои желания. Ты проиграл, Немец. — Немного присев, толкаюсь ногами, увеличивая амплитуду. — Я твой вызов принимаю. Когда ты проиграешь…

— …если я проиграю! — азартно поправляет он.

— КОГДА проиграешь, ты ближайшие трое суток не приближаешься ко мне, не разговариваешь, не пытаешься заигрывать, провоцировать. Мы исчезнем друг для друга.

С каждым нашим рывком качели подлетают все выше и выше.

Внизу живота мое любимое ощущение на каждое падение вниз!

— Очень непредусмотрительно! — ухмылялся он. — Тебе понадобится помощь в учебе…

— А-ха-ха… — не могу сдержаться я.

Зайка явно считает, что сама я — «блондинко».

Внизу собирается группа.

А мы летаем! Выше… выше… ух! Мы улыбаемся с ним друг другу с вызовом.

Болезненное ощущение в груди подсказывает мне, что Сашка тоже там и наблюдает за нашей с Филлером игрой. Но азартное сладкое чувство предвкушения победы и адреналин от резких полетов вверх-вниз, развевающих мои волосы, выжигают из меня его, неприятные мне, чувства.

Я никогда не скажу «стоп», потому что «стоп», как минимум, означает: слезть с качелей и «окунуться» в Сашку.

— Я буду летать здесь вечно! — кричу я в лицо улыбающегося Немца.

Качели подлетают параллельно земле.

— Сдавайся…

— Уже забоялся? — хихикаю я.

— Тормозите! — требует Боречка под гробовое молчание толпы.

Все, задрав головы, следят как за маятником за нашими полетами туда-сюда на старых скрипящих гигантах.

Оценивая траекторию и по стропам поднимая глаза вверх, продолжаю раскачивать. Стопор строп стоит где-то на двухсот семидесяти градусах, гораздо выше горизонтали, которую мы мужественно преодолеваем.

— Скажи — «стоп»! — требует Немец, уже не раскачиваясь.

— Еще! — закинув вверх голову, требую у него я в ответ, наслаждаясь головокружением.

Толчок… еще… еще… Ах! Секс должен быть именно таким!! Вот с этими взлетами, падениями и головокружениями! И черт с ним будет опасно… и даже больно!

— Хватит! — вразнобой раздается снизу.

Меня топит чужой тревогой.

— Еще, Немец, еще… — подзуживаю его я.

— Держись! — зло кричит на меня.

Удар строп о стопор. Трясет сильно! Взвизгиваю от остроты, тут же начиная смеяться. Мы опять головокружительно летим вниз и я почти кончаю от ощущений!

Толчок… Полет в его сторону и снова удар и тряска.

— Хватит, я сказал! — разъяренно рявкает Ревников. — Туманова! Филлер!

— Сдавайся, Немец! — мы летим в самом низу траектории.

Он отрицательно крутит головой, вцепляясь в стропы.

Удар, встряска… С рычанием толкаю сильнее!

— Тогда смотри! — пролетая нижнюю точку траектории качели, я отпускаю обе руки, пытаясь поймать равновесие и готовясь перехватить стропы перед самым ударом.

— Женя!!! — Сашка.

— Хватит! — хор голосов.

Это все в другом мире сейчас!

— Стоп! — не выдерживает Филлер. — Стоп…

Облегченно закрывая глаза, когда я хватаюсь руками за стропы.

А вот это уже в моем!

Удар… встряска — и несколько человек снизу срываются, тормозя на лету наши качели.

— Е*анутые! — рычит Боречка. — совсем охренели… Чо, б**ть, настолько уже учиться надоело за первый день? Демон, ты ошалела?!

Немец, белый от бешенства, сверлит меня взглядом, сжав губы в тонкую полоску. Аристократичный немного грустный парень, который останавливает качели вместе с Сашкой, стягивает меня с них. Сашка что-то выговаривает… Мне, черт возьми, плевать! Парень разворачивает вверх мои ладони. Стряхивая и вытаскивая из них воткнувшуюся ржавчину со строп.

А да… Это больно…

Но для меня сейчас существует только Филлер.

— Ты проиграл.

— Это было нечестно! Это не считается.

— Ты сдался первым! — отталкивая чужие руки, врываюсь в его личное пространство, заставляя отпрянуть. — Остальное готова обсуждать через три дня.

— Ненавижу тебя… — шипит он мне в лицо, срываясь с места и, в сердцах, лупит кулаком в ствол ближайшего дерева. — Идиотка…

Ты тоже ничего… — смеюсь я про себя. — Вкусненький…

Мне нравится этот город! Мне нравится моя работа! Мне нравится мой декан, моя группа!!