Поиграй со мной в любовь

Я решила заехать в ту больницу и еще раз поговорить с врачом.

– Вы что-то решили? – устало посмотрел на меня Славин друг. – Я знаю, что он еще не приходил в сознание.

– Решила, что лучше будет перевезти его к вам – когда его можно будет транспортировать. Я устраиваюсь на работу, так что не смогу приходить каждый день и дежурить. Вы сможете обеспечить сиделку?

– Конечно. У меня еще и медсестры в штате остались.

– Не поняла, – сказала я.

– Специально для Славы медсестру приглашать не придется.

– Все равно не поняла.

– Я не знаю ни одного человека, которому бы было понятно то, что сейчас происходит в медицине. Например, у одного моего знакомого на отделении уволились все медсестры – после «повышения зарплат» и «модернизации». Слышали, может, про всякие новшества в медицине? Про то, как вместо обещанного повышения медики стали получать еще меньше? Митинги врачей прошли в двадцати трех городах – по официальным данным. Или в этих городах они были такие, что их нельзя было замолчать? Министр здравоохранения заявила, что «деньги не разворованы, а заморожены на счетах». Во-первых, какая мне разница? Во-вторых, а почему они заморожены? Чтобы проценты с них капали кому-то в карман? Почему власти бездействуют и не защищают медиков?

– Вы меня спрашиваете?

– Нет, это все риторические вопросы. Просто наболело. У меня медсестры пенсионного возраста и одна девочка только что после училища. И это – обычная ситуация. Сейчас в государственной больнице вы редко встретите среди младшего и среднего медицинского персонала людей, так сказать, «основного рабочего возраста». Это или пенсионеры, или девчонки без опыта, которые при первой возможности уходят в частные клиники. А наши законодатели еще имели наглость рассматривать вопрос о том, чтобы не платить работающим пенсионерам пенсию или не платить базовую часть. Тогда в больницах вообще осталось бы очень мало народу.

– Их бы на принудительное лечение в одну из простых больниц – ту, которая для людей, – сказала я.

Врач усмехнулся.

– Сколько будет стоить транспортировка, сиделка? Какие бумаги я должна подписать? – спросила я. – Я понимаю, что без платных услуг наша медицина просто не может выжить.

– А знаете, что из платы за услуги, которые предоставляются вне рамок услуг по полису, например, в государственной поликлинике, врач, который вам эту услугу оказывает, получает тринадцать процентов, а медсестра – семь? А восемьдесят процентов из того, что платит пациент, идут чиновникам от медицины?

Я открыла от удивления рот. Признаться, думала, что врачу с оказываемой им платной услуги положено хотя бы пятьдесят процентов.

– Сколько я буду должна? Без всякого официального оформления? Ведь «в карман» выгоднее и врачу, и медсестре, так? И это еще и щелчок по чиновничьим носам, что приносит отдельную радость обоим.

– Мне – ничего. Я – Славин друг. Друзьям помогают бесплатно. Я в лепешку разобьюсь, чтобы ему помочь. Приглашу необходимых специалистов – если сами в нашей больнице не справимся. Но думаю, что справимся. Я же звоню туда, где он лежит, каждый день. Но сиделке, конечно, придется платить. Мне есть кого пригласить. Но эти женщины не будут работать бесплатно. Я все организую. Но вам также придется съездить в ту больницу и отдать соответствующие распоряжения.

Я оставила часть денег у Славиного друга, потом поехала в больницу, где он проходил лечение, еще раз увидела его неподвижно лежащим на кровати без сознания. Может быть, в последний раз… На глаза навернулись слезы. На душе было очень тяжело. Что бы Слава ни планировал со мной сделать, я любила его. Я хотела, чтобы он поправился. Я испытала с ним то, что не испытывала до этого никогда в жизни. Я не хотела для себя другого мужчину. Я хотела этого…

На следующий день вначале поехала в больницу к дочери, выяснила, что она вполне может покинуть больничные стены через неделю и проходить реабилитацию в домашних условиях, но периодически приезжать на осмотры. Позвонила Борису Исааковичу, сообщила об этом.

– Отлично. Через недельку я как раз все и организую. Лучше вам всем исчезнуть одновременно. А осмотры она и в Москве прекрасно пройдет. Я выясню, где это можно сделать. Кстати, Лидочка, перед отъездом из квартиры лучше сотрите везде отпечатки пальцев. На всякий случай…

– Да, у меня еще есть собака.

– Какая собака? Откуда взялась собака?

Я вкратце пояснила, как у меня появилась Джессика. А ведь Лана мне еще совсем недавно кота «сватала». Но какой уж тут кот! А моя Настенька будет рада собаке. И гулять с Джессикой не нужно. Это понравится маме.

– Перевезем всех. Поедете на машине – в первую очередь, чтобы не светиться нигде с билетами. И не привлекать внимания. Больного ребенка могут запомнить.

– На моей машине? В смысле: Ларисиной?

– Нет. Ее вы оставите в Петербурге. Как и все остальное. Запомните, Лидочка: вы должны все оставить! Все! Белье только возьмите. За вами приедет мой человек. Продержитесь неделю.