Пояс из леопарда

Затем лапа и клешня скрылись в норе. Я прекрасно знал, что выиграл всего несколько мгновений. Приходилось выворачивать голову, чтобы видеть, что последует за всем этим.

Нора уже не казалась такой непроглядно чёрной. Я различил маленькие и тусклые жёлтые огоньки и насчитал их целых восемь, они были расположены в два ряда. Да ведь это глаза! Глаза изучали меня, чтобы убедиться, что я на самом деле надёжно схвачен.

Стук копыт убегавших животных стих вдали. Воцарилась мёртвая тишина… Оцепенение… Ожидание… Потом из норы показалась нога — или рука, — за ней вторая! Из темноты виднелись лишь глаза, остальная часть чудовища оставалась лежать глубоко в логове.

Мне показалось, что это я вскрикнул. Но тотчас же осознал, что разъярённый крик вырвался из глотки кого-то другого. Мимо меня метнулось животное, которое одним прыжком очутилось на груде камней, среди которых прятался в убежище мой враг. Я заметил, что чудовище поспешно убрало лапы в нору.

Снежный барс! Он был больше всех, каких мне доводилось видеть. Глаза животного горели, пасть была оскалена, хвост метался из стороны в сторону. Взгляд снежного барса остановился на мне, и он зарычал.

Мне приходилось много слышать об огромных владыках гор. Они усердно оберегают свои охотничьи владения, насмерть сражаясь с теми, кто смеет посягнуть на холмы и леса, которые они считают своей собственностью. За исключением брачных периодов они избегают встреч со своими сородичами, бродят в одиночестве, переполняемые ревнивой гордостью.

И вот леопард посмел посягнуть на владения снежного барса! Это означало неминуемую схватку. Однако я уже оказался в плену у чудовища, которое скрывалось в норе, и ничем не угрожал пришельцу. Почему же он жаждал схватки со мной?

Ирбис силён и могуществен. При других обстоятельствах я бы схватился с ним…

Наверняка смерть от стремительного нападения снежного барса будет полегче той, что уготовил мне обитатель норы, словно явившийся из кошмарных снов. Но никто не приветствует смерть.

Потом…

Я застонал. Не от боли, а от страха, который пронзил меня до мозга костей. У меня в голове раздался голос!

Хорошо известно, что Мудрые умеют общаться таким образом с себе подобными. Но делают они это, только обладая большим даром и при условии, что никто не сумеет проникнуть за защитные барьеры.

Ни один простой смертный не обладает таким даром, даже не смеет думать об этом.

«Не двигайся!»

Меня предупреждает чудище? Или снежный барс? А вдруг представители семейства кошачьих умеют общаться с себе подобными, в то время как человеку об этом ничего не известно?

В моём сознании вновь раздалась команда:

«Не двигайся!»

Снежный барс! Определённо это он!

Он прижался брюхом к камням и стал медленно подползать к самому входу в нору. В то самое мгновение, когда он собирался наступить лапой на очередной камень, тот едва заметно сдвинулся. Снежный барс отдёрнул лапу, потом склонил голову набок и принюхался. Что всё это значит?

Потом он вдруг изогнулся. Я увидел, как заиграли его мускулы, как нервно дёрнулся кончик хвоста. Теперь он уже не полз. Легко и грациозно прыгнул и приземлился на тот самый камень, на который нацеливался.

Вдруг камень под ним дрогнул, осел и начал падать. Но снежный барс был стремителен, как стрела! Его тело снова мгновенно оказалось в воздухе и полетело по направлению ко мне, а камень… Камень обрушился и заткнул нору!

Приземлившись, ирбис зацепил паутину передней лапой. Действовал он крайне осмотрительно. Оттянув нить паутины, он начал раскачивать её из стороны в сторону. И если мои старания привели лишь к тому, что я еще сильнее запутался в тенётах, то продуманные усилия снежного барса понемногу освобождали меня. Я не сводил с него глаз.

«Осторожно!» — последовала еще одна команда моего спасителя.

Он прошёлся вдоль порванной паутины, пристально разглядывая меня, потом повернулся и исчез.

А я остался в ловушке. Снежный барс сделал для меня всё возможное — нора заткнута, и никакие клешни, никакие лапы в чешуйчатых пластинах не достанут меня. Теперь быстрая смерть сменится медленной и мучительной, без воды и пищи, и грифы слетятся клевать мои угасающие глаза. Я не исключал такой возможности.

Лапы мои онемели, сильно саднили те места, где нити паутины впивались в лодыжки. Я…

Вдруг краем глаза я снова заметил снежного барса. Из его оскаленной пасти торчала ветка — её конец был размочален, и я понял, что ирбис оторвал её от дерева при помощи зубов. От листьев, которые волочились по земле, исходил резкий, бьющий в нос запах, да такой, что защипало в глазах, и я закашлялся.

Снежный барс опустил ветку на землю с такими предосторожностями, что ни один листок не коснулся ни его морды, ни его лап. Приблизившись, он взглянул на меня, затем осмотрел оборванные нити. Его мысли передались мне:

«Тебе грозит опасность… Единственный выход — не двигаться!»