Погружение в отражение

– Мама, пожалуйста! Позови папу, мне очень нужно с ним поговорить!

– Ты нанесла ему такой удар, что он не в силах даже слышать о тебе, хоть это ты должна понимать! Никита – очень великодушный человек, что простил тебя, но от нас с отцом ты не можешь этого требовать.

– Я и не требую, мама, но мне нужна помощь.

– Лариса, постарайся исправиться и жить более достойно, чем ты жила до сих пор.

В трубку полетели короткие гудки.

Никита, глядя на нее, широко ухмылялся, и Лариса стиснула кулачки. Все что угодно, но он не увидит ее слез.

В сущности, она и не думала, что разговор пойдет как-то иначе, просто понадеялась на чудо.

Всегда так было. Любой проступок делал ее невидимкой для родителей.

Наверное, и с Никитой так же, вдруг подумала она почти с сочувствием. Чуть что не так, где-то оступился, не подумал, тебя сразу низводят в положение раба, и приходится очень постараться, чтобы вернуться в роль любимого сына. Вот он теперь и изгаляется, вымещает на ней детские свои обиды.

Странная поговорка «за нечаянно бьют отчаянно» почему-то сделалась девизом жизни граждан, особенно в семейных отношениях.

Даже удивительно, все понимают, что, когда тебе на ногу в автобусе наступил какой-нибудь амбал, то сделал он это неумышленно, и простого извинения бывает совершенно достаточно. Воспитанный человек улыбнется – «ничего страшного», хам рявкнет «разуй глаза», но чтобы оступившегося пассажира избили всем автобусом до полусмерти, нет, такое происходит крайне редко.

А в отношениях между близкими людьми сплошь и рядом. Случайно человек неловко повернулся, немножечко уколол, не со зла, а просто не заметил, а может, иначе и пройти было нельзя, а ты сам выставил ногу в проход. Но даже мимолетную боль нельзя прощать родным, а детям так и вовсе непедагогично. Необходимо отмудохать как следует, чтоб знал, «чтоб в следующий раз неповадно было».

Она обернулась. Муж вышел из машины и, прислонившись к капоту, как делают герои иностранных фильмов, курил и внимательно на нее смотрел. Сегодня он вывез ее в парикмахерскую, чтобы она остриглась под мальчика, совсем коротко, почти под ноль. Его всегда раздражали ее длинные волосы, но Лариса делала вид, что принимает его требования за шутку, и раньше ему приходилось терпеть. А теперь он может приказывать, потому что она изменила.

Наверное, он хотел бы, чтобы она наголо побрилась, но этот эксцентричный поступок привлечет ненужное внимание ленинградской элиты.

В любой момент может возникнуть прием или торжественное собрание, куда по протоколу следует явиться с женой, и ее лысый череп произведет нездоровую сенсацию.

Интересно, что будет, если она сейчас побежит?

Лариса улыбнулась, представив себе эту картинку. Через двести метров расположена станция метро, там есть комната милиции. Просить помощи у ментов – дело, конечно, безнадежное и даже опасное. Так она сыграет на руку мужу. Она – растрепанная, запыхавшаяся и небрежно одетая тетка (Никита не позволил ей выйти из дома в приличном виде) – и заботливый супруг. «Ах, ах, моя дорогая жена не-здорова, она постоянно убегает, я так боюсь, что снова начинается обострение».

И все. Приезжает психиатрическая перевозка, и Ларису с песнями отправят в Скворцова-Степанова. Мама сразу приедет с апельсинчиками, утешит, расцелует свою любимую доченьку, которая, о радость, оказалась хорошая, не изменяла мужу, а, слава богу, просто рехнулась.

Нет, если удирать, то ни у кого не просить помощи.

Только ответственность перед родителями держит крепче любых капканов.

Она вошла в салон. Обычно Галина Адамовна поднималась ей навстречу, но сегодня просто крутанула кресло. Оказывается, грань между подобострастием и пренебрежением очень тонка, почти неуловима.

Поджав губы куриной гузкой, парикмахерша быстро щелкала ножницами. Наверное, с таким лицом после войны стригли нацистских шлюх. «С другой стороны, – весело подумала Лариса, – тоже она устала перед нами всеми пресмыкаться, а когда появляется шанс побаловать самолюбие, грех не воспользоваться им».

И все равно хорошо, что она не промолчала на суде.

* * *

Как всегда в важные моменты жизни, Ирине казалось, что это происходит не с ней и не по-настоящему.

Из зеркала на нее смотрела незнакомка в платье, про которое сестра сказала, что это цвет шампань.

Поскольку у нее это был второй брак, то пришлось удовольствоваться районным загсом, и, в общем, слава богу.

Церемония прошла без ненужной помпезности, но тепло и душевно.

Ирина покрутила широкое обручальное кольцо, которое Кирилл несколько минут назад надел ей на палец.

Неужели все, и она теперь законная жена?

И, кажется, будущая мать. Ирина улыбнулась. Пока этот секрет был известен только ей одной.

Командировка грозила затянуться, поэтому Кирилл, когда прилетел, сразу потащил ее подавать заявление, а вечером вернулся обратно в Мурманск.

Весь месяц Ирина волновалась, дергалась, то хотела устроить достойную церемонию, то жалела денег, в результате Кирилл сказал: «Шей платье и не бзди».