Погружение

Кстати говоря, о моем чудесном и хитром братце. Десять лет назад я оставил его «за главного», после чего пошел вслед за Арией. Я подробно рассказал ему о том, что разработал новую программу для выхода из симуляции на случай, если я, как и Ария не смогу выйти из погружения. Да только, Лиам не спешил будить нас. Все то, что я помнил об отношениях с братом в осознанном сне было частью настоящей реальности.

Вражда и соперничество с самого детства. Потом, мне казалось, нам удалось заключить перемирие и стать братьями не только по крови, но и по духу. Да только Лиам оказался чертовым лицемером. И на Арию он действительно всегда заглядывался, что и вылилось в такую кровную борьбу в моем подсознании.

Я до сих пор не знаю: не мог ли он разбудить нас, на самом деле, как утверждает об этом. Клянется и божится, что программа просто его не слушалась, не отключалась, сколько бы раз он не перечитывал мои инструкции. Но я очень сомневаюсь в его правде и уверен в том, что он таким образом хотел избавиться от брата. У реального Лиама никогда не хватило бы смелости на настоящее, насильственное покушение от соперника. Как бы там ни было, я не стал составлять иск и садить брата за решетку. Нанимать тех, кто бы занялся расследованием и выяснил: предпринимал ли Лиам какие-либо попытки к нашему пробуждению. Для меня ответ очевиден.

– Простил, Ария. Ведь он первым тестирует все обновления в программе. Наказание опаснее любой тюрьмы, – невольно ухмыляюсь я. – А ты?

– Даже если он не спас нас тогдп…и лишил трех лет жизни. В итоге именно это помогло ценить каждый новый момент.

– Это точно. Carpe Diem, детка. Жить настоящим, рядом с моей девочкой. Я мечтал об этом долгие шесть лет одиночества в том проклятом сне, – шепчу я в её полураскрытые губы. Горячо обхватываю их, проталкивая язык в сладкий рот, и мгновенно дурею от её вкуса, запаха и предвкушения горячей ночи, сама мысль о которой, заставляет член натянуть боксеры и брюки. Черт. Мне стоит помнить о том, что нужно быть более аккуратным со своим аппетитом и учитывать положение Арии. Прекрасное положение.

* * *

После торжественного вечера, немного уставшие, но счастливые мы, наконец, возвращаемся домой. Сразу проходим на террасу, где застаем Макса и Анну в компании няни. Я застреваю в дверном проеме, между домом и садом, наблюдая за тем, как Ариадна подходит к Миранде и отпускает её домой, поблагодарив за ещё один чудесный рабочий день. Миранда остается с детьми только когда мы вынуждены посещать мероприятия, на которые не принято брать с собой своих наследников.

А потом мой пристальный взгляд ловит дочь. Пятилетняя Марианна Дэймон Мерсер. Её губы раскрываются в букве «о», и с диким визгом принцесса несется ко мне быстрее пули и со всей дури вешается на шею. Прильнув ко мне, как самая крепкая в мире липучка.

Самая любимая липучка.

Я так её и называю, иногда.

Либо принцесса, либо липучка, третьего не дано.

Ария часто ревнует, что Марианна – «папина дочка».

Конечно папина. Чья ещё? Шучу. Мамина тоже.

– Привет, моя радость. Липучка, – подхватываю дочь на руки и кружу вместе с собой, широко улыбаясь восторженной принцессе, которая все никак не может наобнимать меня. В груди разливается такое тепло…невыносимое, нереальное, запредельное. Эквивалент абсолютного счастья.

– Папааааааа, как прошла презентация? Мама говорит, тебя слушали семь президентов! – к нам спешит Макс, и, опуская дочь на пол, я обнимаю и сына, улыбаясь Ариадне, она стоит в двух метрах от нас и с трогательной улыбкой наблюдает за этой картиной, удерживая одну руку на уровне низа своего живота. Следующий будет мальчик. Мы назовем его Морфиус (прим. от Морфей – Бог сна). Это опять шутка…не очень удачная. Точнее, я предложил это имя Арии, но она закидала меня подушками после этого. Черт.

Поднимаясь на ноги, я наконец прижимаю к себе Ариадну. Дети убегают к песочнице на террасе, чтобы вдоволь изваляться в грязи перед сном. Любимое дело, как говорится.

Она прижимается ко мне, как к единственному источнику истины, безопасности и реальности в мире.

Моя Вселенная, заключенная в одной единственной женщине.

И мне не нужно других…ни женщин, ни миров, когда она рядом.

И я ценю это все, возможно, благодаря тому, через что пришлось пройти. На какое дно внутри самого себя пришлось погрузиться.

Я был пленником своего тщеславия, а оно мало кого красит.

Я не был идеальным, каким меня считала Ария, да и сейчас не идеален.

Но я знаю, что все, что происходит сейчас – я создал своими руками, мыслями, поступками. Все, что меня окружает – реально и является последствием моих действий…

А ещё, я знаю, что это не так важно: сплю я, или мы до сих пор на каком-то уровне сна, а, может, таких уровней миллион? Не знает никто. Важно то, что я на своем месте и рядом с людьми, которых люблю всем сердцем.