Поглощенные Грешники

— Эта история для другого раза, — несколько секунд мы вдыхаем воздух друг друга, пульс бешено стучит в ушах. С тяжелым вздохом Раф прижимается своим лбом к моему, его внушительный силуэт заслоняет внешний мир. — Мне все равно, насколько везучей ты себя считаешь, — бормочет он. — Для меня ты самая невезучая девушка на свете, — инстинкт отталкивает меня от него, но он только крепче сжимает мою шею. — Но ты также самая красивая. Самая веселая. И самая невоспитанная из всех. Ты разрушила мою жизнь, но я недостаточно силен, чтобы остановить тебя.

Когда его признание щекочет мою верхнюю губу, паника подступает к горлу. Я не могу определить ее источник, все, что я знаю, это то, что она глубоко укоренилась и вызывает отчаяние.

— Вернись к ней, — шепчу я. — Вернись к цыганке и попроси ее изменить это или что-нибудь в этом роде.

Продолжая сжимать мою шею, он другой рукой обхватывает меня за талию и проводит большим пальцем по пояснице, где уже исчезает его имя.

— Я не могу. Ты не единственная, кто любит устраивать пожары, Куинни.

Может быть, это просто ветер, но теперь у меня щиплет глаза. Его следующие слова ощущаются как удар под дых.

— Мы всегда знали, что это только временно, верно? — его взгляд искрится горьким весельем. — Нам ведь не хочется, чтобы ты попала в эту ловушку сейчас, не так ли?

Мое зрение расплывается. Все, на чем я могу сосредоточиться, — это его глаза, изучающие мои. Надеюсь, он не видит за ними осознания. Я делаю успокаивающий вдох, подавляя свои эмоции, и киваю.

— Да, временно, — выдавливаю я.

Он прав. Несмотря на боль в груди, здравый смысл подсказывает, что это никогда не может быть постоянным.

Я разрушу его жизнь.

Он разобьет мне сердце.

В конце концов, ни один из нас не выиграет эту игру.

Глава четырнадцатая

— У меня болят глаза, — шепчет Пенни, смахивая блестки с колен. Она берет со столика фальшивый подарок и гремит им. — А почему на украшениях украшения?

Веселье делает мою ухмылку натянутой. Каким-то образом Рори вошла в свою столовую, увидела праздничную суету и решила, что для Рождества этого все равно недостаточно.

Теперь ветка ели щекочет мне шею, когда я слишком сильно откидываюсь на стуле. Манжет рубашки чуть не загорается от одной из тысячи свечей каждый раз, когда я тянусь за напитком.

Сидящий напротив меня Бенни громко вздыхает и смотрит на лабрадудля, облизывающего лицо Тейси.

— Если меня в ближайшее время не накормят, я съем эту гребаную собаку.

Тейси обнимает рождественский подарок Рори, защищая его, и свирепо смотрит на него в ответ.

— Я съем тебя раньше, чем ты съешь Мэгги.

— Да? — Бенни облизывает губы. — По мне, так это неплохой рождественский подарок.

Унылый смех распространяется по всему столу. Ужин должен был быть подан два часа назад. Хорошее настроение испортилось, когда солнце зашло за ту сторону покрытых искусственным снегом окон, а тарелки все еще были пусты. Теперь все голодны, беспокойны и пьяны больше, чем следовало бы, включая меня.

Допивая свой четвертый стакан водки, я оглядываю стол. Обычно Рождество — это грандиозное мероприятие в особняке Бухты, но по очевидным причинам мы нарушили традицию в этом году. Удивительно, но двое из клана Бухты все-таки явились: близнецы Леонардо и Виттория. Они постучали во входную дверь час назад, Виви в слезах, а Лео держа их чемоданы. Они хотели, чтобы их впустили, и, учитывая, что у них были все их вещи, я не думаю, что они хотели приехать только на Рождество.

В обычно свободных стульях сидят несколько дополнительных гостей. Тейси сидит рядом с Нико, а сосед Пенни, Мэтт, по другую сторону от нее. Пенни согласилась провести Рождество со мной только в том случае, если ему разрешат быть рядом. Каждый раз, когда я встречаюсь с ним взглядом, он замирает, словно я выстрелил в него из электрошокера.

Внезапно распашные двери открываются настежь. Все садятся немного прямее. Плечи опускаются, и вздохи наполняют бокалы, когда они понимают, что это всего лишь Анджело, и он с пустыми руками.

Он прислоняется к столу и пристально смотрит на вращающегося Санта-Клауса в центре.

— Никому не есть индейку, — бормочет он, бросая взгляд за спину. — Она такая же розовая, как игровой домик Барби. В этом доме восемь ванных комнат, а нас двенадцать, считайте сами.

Раздается громкий коллективный стон. Мэтт через стол ловит взгляд Пенни. Он поднимает восемь пальцев и одними губами говорит ей: Черт возьми.

Мой брат пресекает все протесты ударом по столу.

— Я выбью дух из любого, кто заикнется об этом при моей жене. Съешьте гарнир, заверните индейку в салфетки, незаметно, и я закажу нам пиццу…

— И ужин подан! — взволнованная трель прерывает Анджело. Рори протискивается в двери, с трудом удерживая большую индейку.

Раздаются вялые аплодисменты, которые становятся громче, когда Анджело прочищает горло. Он забирает птицу у жены и ставит ее на стол. Пенни рядом со мной вздрагивает.

Я кладу руку ей на бедро.

— Не волнуйся, Куинни, мы купим бургеры по дороге домой.

Она одаривает меня своей фирменной ухмылкой.

— В этом нет необходимости.