Поганое поле. Возвращение (СИ)

Вот так всегда получается: начинаешь спорить и в итоге занимаешь позицию, которая тебе, в сущности, чужда. С чего я заступаюсь за Вечную Сиберию? Это ведь кусок гарба, а не страна… Но сейчас, когда на меня взирали высокомерные разноцветные глаза этих ушлепков, я ощутил себя патриотом Вечной Сиберии.

— Если вы остаетесь людьми в вашей Вечной Сиберии, — мягко сказала Лиин, — то идите обратно и оставайтесь людьми сколько влезет. Никто вам не мешает. Зачем вы прибыли сюда, так далеко от вашей любимой родины?

Я бессознательным движением закатал рукав и сжал левую кисть с кольцами Морока в кулак. Симбот передо мной ожил и направил на меня короткое дуло. Отчетливо представилось, как невидимая сила отшвыривает меня на десяток метров прочь и катит по земле, а камни и песок сдирают кожу…

— Я не мигрант, — сказал я. — А путешественник.

— Неважно, как вы себя называете, — отмахнулась Лиин.

И пошла по лесенке наверх. Остальные двинулись было за ней, но заговорил молчавший до сих пор желтоглазый, с фильтром в носу.

— Меня зовут Габриэль БуфСпик, — представился он, не сводя с меня немигающего взора. — Я вижу, что ты непрост…

Он повернулся к товарищам, оторвавшись наконец-то от меня.

— Я его возьму с собой. — Он не спрашивал дозволения, а просто ставил в известность. Никто и не возражал.

— Я не один… — начал я, но Габриэль БуфСпик оборвал:

— Мигранты останутся здесь!

— Я не про них, — сказал я, стараясь не смотреть на Мальву, деда Бажена и прочих лунопоклонников, немо и жалобно поедавших меня глазами. — У меня есть спутница, мы уже давно путешествуем вместе. А этих мигрантов мы встретили только вчера.

Я показал на Киру. Россы взглянули на нее. Габриэль прищурился. Я не чувствовал вокруг него никакой волшбы, но почему-то не сомневался, что Габриэль каким-то образом сканирует Киру — как до того сканировал меня. Видимо, использовал технические достижения Республики.

— Хорошо, — легко согласился Габриэль. — Идите оба за мной и не делайте глупостей.

Симботы передо мной и Кирой отступили, подчинившись неслышному приказу, и мы, плохо соображая и совсем забыв о наших пожитках, мусоровозе и лошадях, оставшихся в овраге, направились к гравитационному поезду. В следующий миг раздался дикий визг:

— Чтоб вы все там сдохли, твари ряженые! И ты, Отщепенец недоделанный со своей шлюхой! Чтоб вы сгнили заживо! Ты ел нашу еду, а теперь нас бросаешь? Да проклянет тебя Тинна на веки вечные!

Я ошарашенно оглянулся. Кричала Мальва. Но при этом не трогалась с места под прицелом оружия симботов.

Это был последний шанс лунопоклонников попасть в Республику, и они его благополучно профукали. Отсюда ненависть к тем, кому повезло. Нас с Кирой Мальва и остальные наверняка ненавидели сильнее, чем всех россов вместе взятых.

Я собирался что-то сказать, но не нашел слов. Габриэль положил мне руку на плечо и увлек в прохладное и темное нутро вагона, а Лиин с Моник заливисто захохотали, отчего Мальва умолкла.

Симботы зашли последними, а дверь стянула-зарастила проем. Сквозь стены была отлично видна вся равнина. Она скользила в сторону, из чего выходило, что мы уже едем, но я не чувствовал движения. Будто смотрел на экран телевизора, который показывал виды из окна поезда. Мигранты смотрели на ускользающий поезд, а Мальва зло рыдала.

Глава 6. Лего и Карго

Сердце сократилось всего раза три, а поклонники Аннит исчезли вдали. Равнина превратилась в смазанные горизонтальные полосы: снизу — желто-зеленые, сверху — широкая голубая полоса неба.

Я спохватился:

— Стойте! Подождите! Наши вещи — они остались там!

— И лошади, — встрепенулась Кира.

Верно — и лошади! Я и позабыл о них совсем, держа в уме лишь мусоровоз и драгоценный лут. Кира стреножила лошадей с утра и пустила пастись вдоль ручья.

Мы с Кирой и Габриэлем стояли в узком вагонном коридоре. Своими размерами он мало чем отличался от обычных коридоров в пассажирских вагонах эпохи буржуев. Но в мелочах сильно отличался. Пол был мягкий, пружинистый, хотя текстурой не отличался от твердых стен. Никаких сидушек и поручней не было и в помине. Равно как и ламп и надписей. Стены, пол и потолок были бежевого цвета. Поверхность мягко отсвечивала, но это не раздражало.

Одна стена выше пояса была прозрачной — причем настолько, что практически не воспринималась зрением, будто ее и не было вовсе. Окна не имели рам и перегородок — вот непрозрачная часть, а вот прозрачная, и никакой четко очерченной границы.

За окнами равнина летела в сторону с сумасшедшей скоростью. Земля превратилась в сплошные мутные полосы. Даже редкие кучевые облака в небе ползли в устрашающем темпе.

Другая стена коридора была сплошной, без дверей, ручек, щелей и проемов. На уровне моей груди по ней шел ряд пупырышек наподобие шрифта Брайля. Естественно, это был вовсе не шрифт для слепых и слабовидящих. Россы со своими линзами и киберпротезами, наверное, видели куда лучше нас.