Поездка в Хиву

Помимо всего этого, требовалось учесть еще кое-что. Я был прекрасно осведомлен на тот счет, что от российских властей помощи мне ждать не приходится. Они могли не ограничиться созданием косвенных препятствий моему замыслу и в итоге прибегнуть к прямой силе в попытке остановить меня, буде все остальные их средства окажутся исчерпаны. У меня имелись все основания верить той статье в английской газете, где писалось о запретном постановлении. Не могло ли в итоге сложиться так, что за рекой Урал, оказавшись после долгого пути на санях наконец в Азии, мне придется признать тщетность этого перехода и вернуться по своим же следам в европейскую часть России? Таковы были мои первые тревоги по прибытии в Англию. Однако, обсудив дело с некоторыми русскими из моего окружения, я выяснил, насколько глубоко заблуждался. Они заверили меня, что, напротив, официальные лица в Санкт-Петербурге с готовностью позволят английским офицерам путешествовать по Средней Азии и что запрет касался лишь купцов, а также тех лиц, которые пытаются доставить контрабандный товар на территорию недавно аннексированных ханств.

Несколькими месяцами позже я имел честь познакомиться с его превосходительством графом Шуваловым, исполнявшим должность русского посла в Лондоне, а до того – возглавлявшим секретную полицию в Санкт-Петербурге. Он был со мной добр до чрезвычайности и обещал сделать все для него возможное в деле поддержания моих планов, однако на прямо поставленный мною вопрос касательно того, разрешат мне заехать в Среднюю Азию или же нет, отреагировал следующим образом: «Мой дорогой сэр, по сему предмету я решительно не в силах дать вам никакого ответа. Представители администрации в Петербурге смогут предоставить вам любую информацию на сей счет, какая только возможна». Это был дипломатичный ответ – графа он ни к чему не обязывал, – ия покинул его, очарованный тактом и учтивостью русского посла. Судя по всему, на официальном уровне выяснить что-либо из русских источников не представлялось возможным; однако неофициально картина мало-помалу начинала складываться. Прежде всего, я установил, что генерал Милютин, занимавший пост военного министра в Санкт-Петербурге, категорически не одобрял идею поездки английского офицера в Среднюю Азию, особенно в районы, расположенные между границами Британской Индии и России. Согласно его сведениям, русский путешественник, некий господин Пачино, испытал на себе недоброжелательство наших властей в Индии (в чем я лично глубоко сомневаюсь, как, впрочем, и в следующем его заявлении). Этому господину будто бы не позволили въехать в Афганистан; вследствие чего генерал Милютин не понимал, почему он должен разрешить англичанину то, в чем было отказано российскому подданному.

Нелишним, наверное, будет упомянуть здесь еще одну особенность, подмеченную мною в тех русских господах, с коими я имел тогда честь свести знакомство. Она состояла в их желании убедить меня в огромной выгоде для Англии иметь на своих индийских границах такого цивилизованного соседа, как Россия; и чем менее брал я на себя труд возражать им – ибо спорить с русскими по этому вопросу означает напрасно сотрясать воздух, – тем более они хотели видеть во мне провозвестника этих взглядов среди моего ближайшего окружения. Все выдвигаемые аргументы опирались, разумеется, на строго филантропические мотивы, на христианство и цивилизацию. Они говорили, что две великие силы должны идти рука об руку; что вся Азия должна покрыться сетью железных дорог, проложенных англо-российскими компаниями; что у России и Англии общие интересы и это должно объединить нас; что обе державы ненавидят Германию и любят Францию; что Англия и Россия могли бы покорить весь мир, и все в таком духе.

Это был восхитительно русский метод убеждения, и, хотя мне хватало воспитания не перечить моим условно торжествующим наставникам и с готовностью воспринимать потоки их красноречия, я все же оставался при том мнении, что взаимные симпатии между Англией и Германией гораздо прочнее, нежели между Англией и Россией; что греческое вероисповедание в том виде, в каком оно практикуется низшим духовенством в России, является чистой воды язычеством по сравнению с протестантской религией, принятой в Пруссии и Великобритании; что Германия и Великобритания – это естественные союзники против России или любой другой державы, враждебно расположенной по отношению к ним; что те из немцев и англичан, кто хорошо знаком с Россией, под определением «русская цивилизация» понимают нечто диаметрально противоположное тому, что приписывается этому термину людьми, которые свое мнение о прогрессе московитов составили на основе знакомства с парой русских, встреченных ими за рубежом; и что, наконец, железная дорога в Гондурасе оказалась бы более прибыльным предприятием для своих британских акционеров по сравнению с англо-российской веткой, которую предлагается построить в Средней Азии на английские деньги, но с русскими управляющими.