Поезд в Тёплый Край

Повернулась к нему, молча, ожидающе. За окном уже не было дождевых струй. Кружилась какая-то скользкая белесая морось, пародия на снег, тот, настоящий, что уже трое суток догонял поезд.

— Другого выхода нет? — с ноткой интереса спросила жена.

Он не ответил. Вышел в коридор, осмотрелся. Все купе были закрыты, проверка еще не дошла до вагона. Из-за соседней двери тихо доносилась музыка. Глюк — почему-то решил он. И оборвал себя: какой к черту Глюк, ты никогда не разбирался в классике… Надо спешить.

Автоматчик в тамбуре выпустил его без вопросов, лишь мельком взглянул на билеты в руках. Маленькие оранжевые квадратики, пропуск в Теплый Край.

За редкой цепью автоматчиков, перемешанных с местными охранниками, в чужой форме, с незнакомым оружием, стояли люди. Совсем немного, видимо, допуск к вокзалу тоже был ограничен.

Он прошел вдоль поезда, непроизвольно стараясь держаться ближе к автоматчикам. И увидел тех, кого искал: женщин с детьми. Они стояли обособленно, своей маленькой группой, еще более молчаливой и неподвижной, чем остальные.

Женщина в длинном теплом пальто молча смотрела, как он подходит. На черном меховом воротнике лежали снежинки. Рядом, чем-то неуловимо копируя ее, стояли двое мальчишек в серых куртках-пуховиках.

— У меня два детских билета, — сказал он. — Два.

— Что? — спросила женщина в пальто. Не «сколько», а именно «что», деньги давно утратили цену.

— Ничего, — ответил он, с удивлением отмечая восторг от собственного могущества. — Ничего не надо. Мои отстали… — Горло вдруг перехватило, и он замолчал. Потом добавил, тише: — Я их провезу.

Женщина смотрела ему в лицо. Потом спросила, и он поразился вопросу, она еще имела смелость чего-то требовать!

— Вы обещаете?

— Да. — Он оглянулся на поезд. — Быстрее, там билетный контроль.

— А, вот оно что… — с непонятным облегчением вздохнула женщина. И подтолкнула к нему мальчишек: — Идите.

Странно, они даже не прощались. Заранее, наверное, договорились, что делать в такой невозможной ситуации. Быстро шли за ним, мимо солдат с поднятым оружием, мимо чужих вагонов. В тамбуре он показал автоматчику три билета, и тот кивнул. Словно уже и не помнил, что мужчина вышел из поезда один.

В купе было тепло. Или просто казалось, что тепло, после предзимней сырости вокзала. Дети стояли молча, и он заметил, что за плечами у них туго набитые зеленые рюкзачки.

— У нас есть продукты, — тихо сказал младший.

Жена не ответила. Она рассматривала детей с брезгливым любопытством, словно уродливых морских рыб за стеклом аквариума. Они были чужими, они попали на поезд, не имея никаких прав. Просто потому, что имеющие право опоздали.

— Раздевайтесь и ложитесь на полки, — сказал он. — Если что, вы едете с нами от столицы. Мы — ваши родители. Ясно?

— Ясно, — сказал младший.

Старший уже раздевался, стягивая слой за слоем теплую одежду. Пуховик, свитер, джемпер…

— Быстрее, — сказала жена.

По коридору уже шли — быстро, но заглядывая в каждую дверь. Щелчки отпираемых замков подступали все ближе. Дети затихли на полках.

— Возраст не тот, — тоскливо сказала жена. — Надо было выбрать постарше…

Дверь открылась, и в купе вошел офицер в незнакомой форме. Брезгливо поморщился, увидев слякоть на полу.

— Прогуливались? — протяжно спросил он. Не то спросил, не то обвинил… — Билеты.

Секунду он вертел в руках картонные квадратики. Потом молча повернулся и вышел. Щелкнула дверь следующего купе.

— Все? — тихо спросила жена. И вдруг совсем другим, жестким тоном скомандовала: — Одевайтесь! И выходите.

Он молча взял жену за руку, погладил. И тихо сказал:

— Могут быть еще проверки. Не все ли равно… Может, нам это зачтется… там…

Смешавшись, он замолчал. Где это «там»? На небе? Или в Теплом Краю?

Жена долго смотрела на него. Потом пожала плечами.

— Как знаешь.

И сказала молчаливо ожидающим детям:

— Чтобы было тихо. У меня болит голова. Сидите, словно вас нет.

Старший хотел что-то ответить, посмотрел на младшего и промолчал. Младший кивнул, несколько раз подряд.

Поезд тронулся. А за стеклом уже падал снег — настоящий, густой, пушистый, зимний.

3. НАКОПИТЕЛЬ

Они стояли вторые сутки. Из окна купе были видны горы. Неправдоподобно высокие, с обмазанными снегом вершинами и серыми тучами на перевалах.

— Некоторые идут пешком, — сказал майор.

Он заглянул погреться — стекло в его купе так и не заменили. Впрочем, у майора был целый набор «утеплителей» — в обычных бутылках, во фляжках и даже в резиновых грелках. Непонятно было лишь, довезет ли он до Теплого Края хотя бы грамм алкоголя. Сейчас он принес бутылку водки, и они потихоньку пили. Жена выпила полстакана и уснула. «Притворилась», поправил муж себя. А майор, нацеживая в стакан дозу, разъяснял:

— Туннель один, на столько поездов не рассчитан. Говорят, будут уплотнять пассажиров. Пусть попробуют… — Он щелкнул пальцами по кожаной кобуре с пистолетом. — Я говорил с охраной. Один вагон набит взрывчаткой, если что… Мы им устроим уплотнение. За все уже заплачено. — Залпом выпив, он тяжело помотал головой. Сказал: — Скорей бы уж Теплый Край…