Поджигательница звезд

– Сейчас! – Она опустилась на колени перед шифоньером, выдвинула нижний ящик, покопалась там и достала потертый плюшевый альбом с розами на обложке. – Вот!

Через час Шибаев, проклиная себя за опрометчивый поступок – нужно было остаться в кустах, а за фотографией сходить к физруку, – познакомился со всей родней тети Муси, близкой и дальней, а также с соседями, их детьми и родственниками, выслушал подробные жизнеописания всех изображенных, и только после этого она наконец ткнула пальцем в цветную фотографию:

– Вот они! Тамико и Ляля! На курорте! Они каждый год ездили за границу на курорт, на воды. Еще генерал был жив.

На цветной фотографии были избражены трое: полная смуглая женщина с пышной прической, высокая тонкая девушка в белом платье и пластиковый бравый солдат Швейк в натуральную величину, с идиотской физиономией и большой кружкой пива с шапкой пены в руке. Шибаев рассматривал фотографию, повернув альбом к свету. Профессор сказал – дерзкая красота! Девушка была хороша даже на этой фотографии, снятой копеечной мыльницей. Черные буйные кудри, темные глаза, крупный рот. Она обнимала мать за плечи. Тамико улыбалась, улыбался солдат Швейк. Ляля с улыбкой смотрела на фотографа…

– А это Евгения, молодая еще! – сказала тетя Муся. – Это они после военного парада, на Девятое мая. У нас во дворе. Евгения его поймала, а Ляля их обоих и щелкнула.

Шибаев взглянул. Евгения Львовна в белом кружевном платье, похожая на невесту, в маленькой белой шляпке с вуалью. Рядом – крупный светловолосый мужчина в генеральской форме, в руке – фуражка и красный шарик на нитке. Смотрит в объектив, улыбается, шутливо склонясь к женщине.

Женщина в белом…

А Елена Коваль, оказывается, жила у Людмилы, помогала ей собираться в Америку. Но забыла сказать ему об этом. Вкупе с документами из института, которые забрала она же, интересная получается картина.

* * *

– Покажи! – потребовал Алик. Он долго рассматривал фотографию Елены Савенко и Тамико. Поднял глаза на Шибаева. – Красивая. Ты думаешь…

– Не знаю. Узнай по своим каналам, был ли перелом. Сможешь?

– Но ведь эта тетка ее видела в сентябре!

– Видела. Ну и что? Что это меняет?

– Но… ты сам говорил, после девятнадцатого августа никто ее не видел.

– Я и теперь могу повторить, что после девятнадцатого августа никто из тех, с кем я говорил, ее не видел. Одна тетя Муся. На балконе, в шали и в черных очках. И жениха-американца тоже никто не видел. Одна соседка тети Муси, Зина, но ей веры нет. Даже если допустить, что на балконе стояла Людмила Савенко, то ее больше никто не видел ни до, ни после.

– Не бросишь?

– Нет, – ответил кратко Шибаев. И, пресекая возможную дискуссию, спросил: – А чего это мы сидим без дела? Давай за тебя!

– Подожди, а это кто? – Он взял фотографию Евгении Львовны и генерала. – Красивая пара. Это генерал? И Тамико?

– Это не Тамико. Это… женщина в белом.

– Правда? – поразился Алик. – А откуда ты… Нет, правда? – Алик переводил взгляд с фотографии на Шибаева. Тот рассмеялся.

– Не знаю. Ее зовут Евгения Львовна. Она была влюблена в генерала, а муж ее страдал.

– Откуда он знал?

– Она не скрывала. Все знали.

– Ты думаешь, это она? С генералом на даче?

– Черт его знает, может, и она. Я бы на нее не запал, а генерал…

– Красивая!

– Красивая, но какая-то… никогда не знаешь, что она выкинет. И как будто играет, с вывертом, с загадками. Актриса, одним словом. Я взмок, пока мы говорили, и диван… Не диван, а капкан!

– Капкан? – повторил Алик, присматриваясь к другу. – Почему… капкан?

– Потому что проваливаешься! Все, хватит! Наливай!

Глава 15 Плач по животному

Кристина спросила: «Кто?», и Шибаев подумал: она прекрасно знает, что это он, но зачем-то тянет время. Происходит нечто странное и непонятное.

– Кристина, это я, – сказал он, и она защелкала замками. Дверь распахнулась, и он вошел. Она прижалась к стене, Шибаев молча прошел в гостиную.

– Кофе будешь? – спросила она, появляясь на пороге. Тон у нее был виноватый.

– Не хочу, спасибо. Я тебе звонил. Что случилось?

– Я была у мамы, она приболела. – Она даже не пыталась соврать убедительно и в глаза Шибаеву не смотрела.

– Могла бы позвонить. Все уже в порядке?

– Да, – ответила она, все еще стоя на пороге. – Все в порядке. Саша…

– Всегда звони.

Он делал вид, что верит, будто все по-прежнему, и в словах его невольно прозвучала издевка. Шибаев ненавидел притворство, рубил сплеча, не понимая и не принимая правила игры, существующие между мужчиной и женщиной. Теперь же он сам нарушал собственные заповеди, желая причинить Кристине боль, делая вид, что ничего не поменялось между ними, и зная в то же время – что-то ушло навсегда. И продолжал играть, испытывая при этом горькое удовлетворение.

– Саша… – снова начала она. – Я хочу попросить тебя, ничего не нужно!

– Чего не нужно? – Он притворился, что не понял.

– Ну, с этим делом… не нужно искать дальше, ладно? С этой женщиной…

– Не нужно? – Он смотрел на Кристину, держал паузу и был противен самому себе. – Почему? Ты раздумала?

– Раздумала. И вообще… знаешь… – она запнулась.

– Ты боишься?