Поджигатели (Книга 2)

- Было бы жаль, если бы погиб Эйзенлор. Я приказал Александру организовать покушение на нашего посла в Праге. - Он хихикнул, сморщив нос и лукаво прищурившись. - Пусть-ка чехи попробуют тогда сказать, что готовы воскресить моего посла... Чемберлен думает, что он умнее всех.

- Мне было бы приятно, мой фюрер, - прохрипел Геринг, - если бы такого рода приказы вы отдавали через меня. Я должен быть в курсе дела.

Впервые оживился и Гаусс:

- Поскольку результатом такого мероприятия должна была бы явиться военная акция...

Гитлер судорожно вытянул в его сторону руку:

- Вот!.. Он меня понимает.

- ...постольку подобные приказы должно знать наше командование, - сухо чеканил Гаусс. - К тому же позволю себе заметить, что смерть дипломата не может произвести на армию должного впечатления.

Гитлер с нескрываемым интересом посмотрел на Гаусса и с расстановкой повторил:

- Смотрите! Он меня понимает... Он прав: армии нужен непосредственный импульс!

- Ваш приказ - величайший импульс, которого мы можем желать, - произнес Гаусс.

- Справедливо, справедливо! - воскликнул польщенный Гитлер. - Но то, что вы придумали...

- Я еще ничего... - начал было Гаусс, но Гитлер перебил:

- Не скромничайте, я вас отлично понял. Кто вам больше нужен: Пруст или Шверер?

- Они работают вместе.

- Но кого вы предпочли бы лишиться?

- В каком смысле?..

- Ваша мысль мне понравилась... - повторил Гитлер. - Покушение на генерала должно иметь большее влияние на армию, чем убийство дипломата.

- Мой фюрер!

- Было бы смешно пытаться разжечь пожар щепками. Если бросать в костер, то уж полено. Которое из них вам менее жалко?

Гаусс стоял в замешательстве.

- Как вам будет угодно.

- Не виляйте, Гаусс! - Гитлер сердито топнул ногой. - Кого из них можно бросить на это дело?

- Шверер лишен практического опыта, мой фюрер.

- Значит, Шверер?

- Но он отлично знает Россию.

- Тогда Пруст?.. - Носок сапога Гитлера нетерпеливо постукивал по полу. - Шверер или Пруст?.. Послушайте, Гаусс! Не гадать же нам на спичках! Пусть скажет Геринг.

- Оба старые гуси, - сердито пробормотал Геринг. - Но уж если выбирать, я предпочитаю Пруста.

- Слышите, Гиммлер? - крикнул Гитлер в дальний угол, где, утонув в глубоком кресле, сидел не проронивший за весь вечер ни слова начальник тайной полиции. - Организуйте покушение на Пруста!

Геринг рассмеялся:

- Вот это было бы здорово! Я имел в виду, что именно его лучше оставить для дела. Если уж убирать, то Шверера. - И он расхохотался еще веселей.

Ни у кого из собравшихся тут не шевельнулась мысль о тем, чтобы применить к Чехословакии вариант открытого вторжения. Урок Испании был еще слишком свеж. Народные массы Испанской демократической республики сумели оказать активное и длительное сопротивление франкистским мятежникам. Учебный полигон воинствующего фашизма, который гитлеровцы рассчитывали превратить в плац для парадного марша своих банд, оказался театром затяжной и жестокой войны. Правда, благодаря помощи британского и французского правительств положение республики стало критическим, но Гитлер боялся еще раз увязнуть в такой же истории, особенно так близко к границам Советского Союза. При той накаленности, которой достигла политическая атмосфера в Европе, при той настороженности масс, которая обнаруживалась во многих странах, фашизму пришлось сочетать запугивание слабонервных чешских политиков танками и авиабомбами с организацией взрыва изнутри. Гитлер мог рассчитывать на победу лишь в том случае, если чехословаки сложат оружие по приказу предателей из рядов правительства, из церковников, из промышленной и аграрной верхушки. В том, что он предпринимал с этой целью, нельзя было различить, где кончается подкуп и начинается шантаж; какая разница между увещеванием и угрозой; уже невозможно было провести границу между пропагандой и провокацией.

Даже самые военные действия против чехословаков, на тот случай, если их придется вести, планировались военным командованием как провокационная диверсия. Все было направлено к тому, чтобы напугать чехов воображаемой силой натиска "вермахта". Геббельс наполнял печать сказками о необычайной проходимости массы механизированных войск, танков и осадной артиллерии, якобы способной обрушить сокрушающий удар на пояс долговременных фортификационных сооружений, прикрывающих чехословацкую границу. Под панический аккомпанемент купленных Геббельсом подвывал из французской и английской желтой прессы "унифицированные" немецкие газеты расписывали ужасы, ждущие красавицу древнюю Прагу при первых же налетах бомбардировочных эскадр Геринга.