Поджигатели

Я опустила голову и пошла за Петрой. Мы прошли через первый этаж не останавливаясь. Там все равно были только духи и всякая всячина типа «будь готов». Спасательные сумки «Луи Вюиттон» и противогазы «Кензо» с платочками подходящего цвета. На ведущем вверх эскалаторе Петра обернулась и посмотрела на меня.

— В общем, так, — сказала Петра. — Вот мы и на месте. Давай я тебе расскажу, что к чему. Второй и третий этажи — наши. Про четвертый этаж забудь, он ужасен. На первом этаже дизайнерские штучки. Александр Маккуин, Боттега, Венета, Дрис ван Нотен. Никто на самом деле это не носит, но нужно, чтобы оно было, потому что оно придает существованию оттенок тайны. Как мамина косметика. Можно смотреть, но нельзя трогать. Одежда, которую действительно носят, находится на третьем этаже. И мы как раз приехали.

Мы сошли с эскалатора.

— Даю три дня на разграбление, — сказала Петра. — Выбирай что хочешь.

Я пошла за Петрой по бутикам. У нее был такой счастливый вид, когда она гладила то одно, то другое. Она останавливалась и охала у одежды, как садовник, который радуется, как прекрасно расцвели цветы. Я слегка растерялась. В «Харви Николс» такая проблема, что никак нельзя понять, для чего эта одежда. Ничто не имело форму настоящей одежды. Не было ни одной вещи, на которую можно было посмотреть и сказать: ой, смотри, какие симпатичные брючки. Пойми меня правильно, Усама, там все было очень красиво, но надо было знать, как застегивать на себе все это красивое, шелковое и воздушное с кружевными вставками и всякими штуками, прежде чем оно превратится в одежду. Этикетки тоже ничем не помогали. Коллекции назывались как-нибудь типа «Философия», или «Теория», или «Подражание Христу». Как будто это не одежда, а то, из-за чего я провалила свои экзамены на аттестат о среднем образовании. Петра усмехалась, глядя на меня.

— Бодрее, — сказала она. — Что за вытянутое лицо, когда ты можешь надеть что-нибудь от Хельмута Ланга?

Я шла дальше. Я ужасалась при мысли, что Петра заставит меня что-нибудь померить, а я не буду знать как. Я лучше надену спортивную футболку, Усама, по крайней мере человеку не нужна ученая степень, чтобы знать, куда просовывать голову.

Я бросила разглядывать одежду. Мне было интереснее смотреть на других покупательниц. Это были такие женщины, которых и похоронят с сумочкой «Прада» и в солнцезащитных очках «Шанель». Ты сам в душе немного девушка с Найтсбриджа. Ты никогда не показываешься без АК-47 и подходящего по цвету патронташа. Наверно, Аллах внимателен к аксессуарам.

От всех этих шикарных женщин с Найтсбриджа мне становилось не по себе. Единственным моим аксессуаром был Мистер Кролик в кармане. Он везде ходил со мной. Я положила ладонь на руку Петры, она остановилась и обернулась.

— Слушай, Петра, я не понимаю, чего я здесь ищу. Последний раз я ходила за одеждой в «Эйч энд эм». Тебе придется меня выручить.

Петра засмеялась:

— Нет, ты нечто. Ладно. Когда я на тебя смотрю, я вижу черные брюки от Хельмута Ланга и какую-нибудь симпатичную кофточку. Может, «Селин». И какие-нибудь симпатичные босоножки на каблуках, ах да, и приличная сумка. Вот, пошли за мной.

Петра ушла. Она носилась между стойками, срывала одежду с вешалок и накидывала на руку. Она точно знала, что делает, и не остановилась, пока не набрала целую охапку. Она еле дышала.

— Вот, — сказала он. — Теперь поглядим, как это на тебе смотрится.

Мы пошли в примерочную. Продавщица только улыбнулась и нашла нам кабинку. Видимо, она не боялась, что я сбегу, спрятав брюки «Эрмес» под тренировочными. Наверно, у них там в «Харви Николс» нечасто бывают такие, как я. Примерочная оказалась просторная, и мы с Петрой вошли вместе. Там было полно места. Петра закрыла за нами дверь.

— Так, — сказала она. — Начнем с брюк.

Я только уставилась на нее.

— Что еще? — сказала она.

— Ты хочешь, чтобы я сняла брюки? Здесь? У тебя на глазах?

Петра закатила глаза.

— Господи боже мой, — сказала она.

Она усадила меня на скамейку, встала на колени, чтобы стянуть с меня кроссовки. Потом стащила с меня брюки, как деловая мамаша, когда готовит своего ребенка к занятию в бассейне. Когда она увидела мои старые серые трусы, она остановилась. Опустила подбородок к шее и выдохнула носом.

— Значит, так, — сказала она. — Я сейчас вернусь.

Когда она вышла, я встала в примерочной и оглядела себя в зеркале. Странно это было, потому что я не привыкла разглядывать себя. Наверно, мне никогда не хватало времени. А теперь я увидела себя сразу после того, как насмотрелась на всех этих шикарных дам, и меня слегка огорошило. Я была похожа на какую-то завалявшуюся в углу шкафа вещь. Мне стало стыдно. Забавно, что может сделать бомба, Усама, мне всегда было все равно, как я выгляжу, но теперь я покраснела. И уставилась на коврик.

Скоро Петра вернулась в примерочную с охапкой красивого белья и опять заперла за собой дверь.

— Вот, — сказала она. — Выбирай, что тебе нравится. Трусы и лифчик. Видишь, все простое и белое. Урок первый. Художник начинается с чистого холста.

Мы посмотрели друг на друга.

— Ладно. Только не смотри.