Поджигатель

Ли Янь перекинулся с девушкой двумя-тремя короткими фразами, и та через минуту принесла гостям бамбуковый поднос со сладостями. Маргарет выбрала маленькую пиалу с жареными семечками подсолнечника. Высокие, под крышечками из тяжелого фарфора чашки для чая оказались покрытыми изумительной по тонкости росписью. Обе стояли в глубоких блюдцах. Щепотку высушенных зеленых листочков на дне каждой девушка залила кипятком из пузатого медного чайника и оставила его на столе: дальше гости обслужат себя сами. В воде сморщенные листки начали медленно расправляться. Ли вернул на место крышки.

— Советую подождать несколько минут.

Какое-то время они сидели молча. Тишина ничуть не тяготила — здесь она казалась естественной; любые слова были лишними. Ли Янь тайком рассматривал руки американки, спрашивая себя в душе, как могли эти нежные пальчики управляться с холодной сталью хирургических инструментов.

— Что заставило вас выбрать профессию? — выпалил он почти непроизвольно и тут же пожалел об этом.

Но Маргарет всего лишь рассмеялась.

— Почему вы спросили? Люди в белых халатах внушают вам страх?

— Простите, я вовсе не хотел… — Ли смолк, качнул головой. — Знаете, когда вы говорили в университете, что ваше ремесло вызывает у меня чувство брезгливости, то были правы.

— Но ведь вам не раз приходилось присутствовать на вскрытиях! — не поверила Маргарет.

— Да, и каждый раз хотелось бежать без оглядки.

Она улыбнулась:

— Бедняжка.

— В голове не укладывается: неужели кому-то приятно потрошить мертвецов? Или даже живых. Нет, это еще хуже. Болезней хватает: сердце, рак… Люди умирают каждый день.

— Вот-вот. Но, слава Богу, не у меня на глазах. Куда проще иметь дело с мертвецами. К ним не привязываешься. — Маргарет сняла крышку, сделала крошечный глоток: чай был очень горячим, тонкий аромат жасмина дарил ощущение свежести. — Наверное, медицина написана мне на роду. Сейчас я уже научилась абстрагироваться. Большинство моих коллег работают только ради денег. Я же хотела стать врачом всегда, сколько себя помню. Хотела помочь людям, избавить их от боли, спасти. Но на практике все оказалось по-другому: вечно нет средств, не хватает времени. Получаешь диплом, и кажется, весь мир у твоих ног, а в действительности долгие годы остаешься недоучкой. И чего бы ты ни достиг, все мало.

Когда я работала в отделении интенсивной терапии, то сталкивалась со смертью каждый день. Нож, веревка на шее, колеса трамвая, пожары, автокатастрофы, самоубийства… Я видела людей без рук, без ног. Некоторые были так обожжены, что уже ничего не чувствовали. Кое-кто еще мог шевелить языком; я слушала их, зная то, чего они знать не могли. Знала: пройдет пара часов, и они будут мертвы. Газетчики часто пишут о пациентах в травматическом шоке. Но врачи тоже травмированы. Нашим возможностям есть предел, Ли Янь. Какое-то время врач держит себя в узде, а потом превращается в автомат. Мертвецу что? Он ушел безвозвратно. Так, во всяком случае, думаю я. Тело человека — лишь оболочка, и я могу делать с ней абсолютно все, не мучая себя вопросами о конкретной личности.

Маргарет отпила из чашки, бросила в рот два семечка.

— Тогда доктора должны быть похожи на копов, — заметил Ли. — Дома они тоже почти не живут.

Американка подняла глаза и тут же отвела взгляд.

— Да. Жизни дома для них не существует.

Ли Янь решил еще раз ступить на опасную территорию. Две его предыдущие попытки закончились ничем.

— Поэтому вы с мужем и развелись?

Их взгляды встретились.

— О, никакого развода не было.

Смутившись, Ли ощутил неясное чувство разочарования.

— Но вы говорили, что больше…

— Он умер. — Маргарет не стала дожидаться конца фразы.

Детектив понял, что наступил на мину.

— Простите.

— Не за что. Я ни о чем не жалею. — Она опустила голову. — Майкл был очень красивым мужчиной, девушки считали его героем. Подруги завидовали мне, в один голос твердили: повезло! Я и сама так думала. Но какие мысли могут быть у двадцатичетырехлетней выпускницы университета? — Маргарет сделала глубокий вдох. — Майкл был на пару лет старше, и я смотрела на него снизу вверх. Его страшно увлекала работа — генетика. В лаборатории он не признавал ничьих авторитетов, делал то, что находил нужным, часто во вред собственной карьере. В результате оказался на должности преподавателя, хотя талант раскрывал перед ним совершенно иные перспективы. Я всегда восхищалась его принципами.

Губы Маргарет дрогнули в улыбке.

— В первые годы брака мы засиживались до утра: пили пиво, курили травку, вынашивали планы переустройства мира. Как подростки. Мы и вправду были большими детьми.

А потом жизнь начала брать свое. Моя жизнь по крайней мере. Вам, наверное, известно, как это происходит. Человека принимают на работу, ставят на самую нижнюю ступеньку карьерной лестницы, и он, не щадя сил, не замечая ничего и никого вокруг, карабкается вверх. Майкл хотел детей, я — нет. Тогда они представлялись мне обузой, я поставила перед собой цель взобраться на вершину. Радости материнства, думала я, могут подождать.