Подземный Венисс

Но скалящиеся, похожие на привидений потенциальные покупатели плевали на весь этот жизненный материал, они торговались и даже дрались из-за того, что лежало к ним ближе.

Наконец один из охранников хрипло рявкнул:

— Ну что, вы входите или как?

Шадрах посмотрел на него пустыми глазами. Сурикат повторил вопрос, он кивнул, и внешние ворота распахнулись. Когда они сомкнулись за спиной, мужчина собрался с духом.

— Я тут ищу одного человека. Есть вероятность, что он жив. Куда идти? Что делать?

— Если вам повезет, — отвечал охранник, — найдете его вон там, дальше, где у нас хранится свежачок. — Он осклабился, показав пожелтевшие зубы. — Скоро привыкнете. Все привыкают.

Шадрах вошел за внутренние ворота, и на него нахлынул базарный гул, вопли торговцев, нахваливающих свой товар. В этом было столько скверны, что у мужчины загудело в голове. Сердце, жаждавшее найти возлюбленную целой и невредимой, болезненно сжалось перед суровой реальностью. Мозг отказывался принять то, что уже принимали глаза. Мужчина ощутил себя поверженным, растоптанным, и из его груди вырвался такой глубокий и тоскливый вопль, неизъяснимый и в то же время такой человеческий в этом самом бесчеловечном из мест, что даже окаянные детишки оставили свои лихорадочные забавы с частями тел и с изумлением обернулись посмотреть на рослого, потерпевшего удар чужака.

Запах стоял, как в склепе, чего и следовало ждать, поскольку далеко не все органы сохранили свежесть и были пригодны для пересадки; бессмысленно блуждая в толчее, Шадрах никак не мог понять, зачем их вообще покупают. К примеру, вон та зеленая нога, она же сгнила наполовину — а одноглазый торгуется за нее так, что пена у рта. Или раздавленный череп с полувытекшими мозгами — кому и на что он может сгодиться? Когда же подземный мир успел докатиться до подобного зверства?

Наконец Шадрах нашел в себе силы спросить дорогу, и какая-то женщина объяснила, куда идти, минуя гнусную бойню. Но почему-то в указанном месте обнаружилась лишь целая гора конечностей в самом разном состоянии, которую сторожил сердитый голый карлик.

— Где мне найти доноров? — спросил мужчина.

Карлик сделал вид, что роет землю руками, и ткнул пальцем в гору.

— Прямо там? — произнес Шадрах. — В куче?

Сторож кивнул.

Тогда мужчина склонился и начал разгребать падаль вокруг себя. Карлик смотрел на него и ухмылялся, не предлагая помочь.

Шадрах распрямился, тяжело озираясь, будто попал в трясину кошмарного сна. Впрочем, его тело само знало, что делать. Мужчина снял свой плащ, отложил его в сторону и вошел в огромный курган из ног.

Курган был действительно огромный, и лишь немногие из конечностей предварительно упаковали для сохранности. Большинство швырнули в кучу просто так загнивать или же кое-как заморозили. Гора воняла испорченным мясом. Имела вкус тухлого мяса. Собственно, из него же и состояла. Но Шадрах упорно продвигался вглубь. Вскоре он утонул под верхними слоями, однако внутри, прямо сквозь плоть, оказались прорублены тоннели для удобства поисков. Мужчина уже не отпихивал мертвые ноги, шагая по бледному коридору, сквозь вернисаж смерти. Лицо и руки поминутно задевала то твердая, окоченелая, то мягкая, разбрюзглая плоть. При каждом шаге конечности дергались и подрагивали; некоторые лениво шевелились, точно вспоминая прежнее тело и жизнь. Лицо Шадраха побагровело от спекшейся крови, пожелтело от вязкого жира. Время от времени он поднимался наверх глотнуть воздуха и тут же нырял обратно, устремляясь на поиски. Иногда ему попадались тела поцелее: то здесь, то там мелькал клок черных волос или глазное яблоко с расширенным зрачком, и мужчина весь напрягался, думая, что нашел ее, но вновь и вновь разочаровывался. Не будучи в силах поверить в реальность подобного места, он и не верил: считал, будто имеет дело с набором голограмм или бредит, перебрав наркоты.

Потребовалось где-то полчаса, и все-таки он откопал свою милую — у самого дна, подключенную к аппарату жизнеобеспечения и запеленатую в длинный и твердый кокон: снаружи осталось одно лицо, прикрытое целлофаном. Кроме левого глаза и кисти, она потеряла еще ступню и грудь, но в основном осталась нетронутой.

— Николь, — позвал мужчина. — Николь?

Как ее взять, как прикоснуться? Не причинит ли это боли? В конце концов Шадрах отбросил всякие мысли, прижал к себе милую, коснулся губами ее окровавленного лба, сорвал прозрачную пленку, не трогая трубки, и поцеловал пустую глазницу. Главное, что, вопреки всему, возлюбленная жива.

Мужчина поднял Николь и начал долгий, тяжелый обратный путь. Построив из вороха ног лестницу, мостик наверх, он выбрался на гребень кургана из плоти, а уже оттуда спустился вниз.

Неся свою бывшую подругу на руках, заглядывая в ее обезображенное кровоподтеками лицо, Шадрах и сам не верил горячему чувству, стеснившему грудь. Ну почему он любит ее сильнее такой, покалеченной и беспомощной, чем когда-то — здоровой и невредимой?