Подземный художник

В этот самый момент появилась подмога, и «стеганые» смылись. Но через полчаса «мафия» вернулась, пополненная, – семь человек. Они обступили самочинных списочников и явно готовились к насилию, несмотря на угрожающую развязность Веселкина. Тогда подружки завизжали так громко, что милиционер, дежуривший в метро, вышел из тепла на мороз и внимательно посмотрел в их сторону. По тем временам этого оказалось достаточно.

– Замолчи! – зашипел здоровый.

– Не замолчим! – ответила Тоня.

– Давай один на один! Без всяких-яких! – расхорохорился Вовико.

– Да пошел ты! Надо звонить Млечникову.

– Может, не надо? – жалобно спросил маленький.

– Надо.

– Да, надо…

И, взяв у соратников две копейки, «стеганый» недомерок побежал к телефонным будкам.

– Зря вы это, ребята! – примирительно сказал кто-то из вновь прибывших. – Ничего у вас тут не получится!

– Почему это?

– Потому что мы здесь работаем.

– Ах, вы артисты?! – съязвила Тоня. – Вы, наверное, Смехов? А вы Филатов?

– Заткнись!

– Ты как с девушкой разговариваешь, козел? – Свирельников схватил обидчика за грудки, а Петька – за шиворот.

– Кто козел?

Вовико тем временем встал в каратешную, как он полагал, стойку.

– Каратист, что ли? – спросил угрюмый парень, не проронивший до этого ни слова.

– Черный пояс! – бодро соврал Веселкин.

– Сейчас проверим! – Молчаливый тоже принял стойку.

Сразу, конечно, стало очевидным, кто из двоих каратист, а кто фуфлогон. Вовико это тоже почувствовал, и его глаза трусовато забегали.

– Кончайте! – крикнул, подбегая, маленький. – Млечников сказал: до его приезда ничего не предпринимать!

Услышав эту фамилию, «стеганые» сразу посерьезнели и прекратили наступательные действия.

– Как вам не стыдно! – осмелев, возвысила голос Нинка. – Вы не имеете права! Из-за вас никто в театр не может попасть!

– Ты еще им объясни, что искусство принадлежит народу! – тихо и ехидно подсказал Петька.

– А кому же еще? – удивилась Тоня.

Но у «мафии» была своя логика. Они стали объяснять, что билетов на всех все равно не хватит, что «Таганка» одна, а желающих много, что, пока они тут не закрепились, возле театра творился форменный содом, и в связи с этим администрация им даже благодарна!

– Ага, грамоты вам надо выдать!

– Может, вы еще и засраки?!

– А чего ты обзываешься?

– Тупой! «Засрак» – это заслуженный работник культуры.

Пока они так препирались, возле них остановился новый четыреста восьмой «Москвич», из которого вышел маленький рыжий парень в очках. Лицом, веснушчатым и серьезным, он напоминал отличника из какого-нибудь фильма Студии Горького. На нем была настоящая «аляска», ярко-синие фирменные джинсы, а на ногах (это Свирельников хорошо запомнил), несмотря на зиму, – белые адидасовские кроссовки. Млечников приблизился и несколько мгновений молча разглядывал возмутителей спокойствия. «Стеганые» тем временем каким-то непроизвольно покорным движением выстроились почти в военную шеренгу. Повернувшись к подчиненным, он тихо спросил:

– Кто дежурил?

– Мы… – Вперед виновато выдвинулись здоровый и маленький. – Мы только на десять минут отошли…

– На полтора часа! – наябедничала Тоня. – А мы увидели, что никого нет, и завели список. Мы имели право! Никого же не было… Мы имели право…

– К вам никаких претензий! – улыбнулся Млечников, и от этой усмешки лицо его сделалось почему-то жестоким и опасным. – А вы… – Он обернулся к проштрафившимся. – Сдайте список!

Они покорно отдали тетрадку и спрятались за спины других «стеганых».

– Значит, такое предложение, – продолжил Млечников. – Мои люди возобновляют дежурство, а вы… за находчивость… получаете пять билетов на «Мастера». Договорились?

– Десять! – моментально возразил Вовико. – По два в руки.

– Пять, – покачал головой главарь.

– Восемь! – сбавил Веселкин.

– Вы не из «Плешки»? – спросил мафиозный начальник с иронией.

– Нет, мы с филфака! – гордо отмежевалась Нинка от корыстного Веселкина.

– Пять! – непреклонно повторил Млечников и достал из куртки большой кожаный «лопатник».

Намеренно неторопливо он стал рыться по отделениям, и было видно, что там имеются билеты и в Большой, и в «Современник», и на Бронную, и в Вахтанговский, и в «Сатиру»… Наконец отыскались и таганские – с ярко-красными квадратами в углах. Отсчитав пять штук, Млечников протянул их Тоне, видимо, почувствовав в ней заводилу, и сказал:

– А вы молодец! Не испугались. Но больше так никогда не делайте!

И уехал на своем «москвиче».

Году в девяносто шестом, перед самыми выборами, организовали очередное толковище полувменяемого Ельцина с олигархами. Свирельников ужинал с женой, как всегда, при включенном телевизоре и наблюдал в «Вестях» эту встречу.