Подземный флот маркшейдера Вольфа

Вспыхнула в глазах фотовспышка, слезы потекли из глаз — но бред вокруг остался на месте, как настоящий.

И тут Кит вспомнил то, что он пропустил мимо ушей, мимо внимания, когда выходил со всеми из столовой и уже не боялся и не удивлялся ничему… а надо было продолжать бояться, чтобы не упустить…

Итак, он вышел из столовой вместе со всеми. Еле ноги передвигал, наелся, как и на собственных днях рожденья не наедался… Наверно, с перепугу. Веки слипались, хоть зубочистки в глаза вставляй. Князь что-то стал шептать сбоку на ухо… как всегда жутко любезно.

— Немного привыкли? Что-нибудь еще беспокоит? Спрашивайте, не стесняйтесь.

— А надолго я тут вам нужен? — спросил Кит, отфильтровав в мозгах главный вопрос.

— До конца лета должны управиться, — сказал князь чуть громче и почему-то хмурым голосом. — Обязаны!

Кит, с трудом пошевелив мозгами, прикинул: получалось три месяца. Ничего себе, большая перемена вышла! Он с испугу согласился «продлить летние каникулы с приключениями», а теперь страшновато стало: застревать в чужих временах уже не улыбалось.

— Я догадываюсь, о чем вы думаете, — доверительно проговорил князь, лез в душу. — Нельзя ли изредка навещать родных… Да?

— Ну, типа того, — не стал отпираться Кит.

Ему стало стыдно.

— Я понимаю вас… — сочувственно вздохнул князь, хотя, при желании, в этом сочувствии можно было услышать и вежливую такую издевочку. — Тихо у нас тут пока. Скучновато. Такого выбора развлечений, как у вас там, у нас нет… Синематограф у вас на каждом шагу, даже дома… И весь мир можно дома увидеть, не вставая с постели, и никуда выходить не нужно. Потому и привыкаете мало-помалу в клетках жить, простора для души вам уже не надо… А мы тут по вечерам примитивно в «фанты» играем, в слова, знаете ли… для вас это смешно и скучно, совсем не интересно. Александр Филиппович вот уже почти неделю по полям-лесам на коне носится. С Зариной…

Так звали борзую.

Князь словно сам с собой говорил, в сторону смотрел, хмурился.

— Том, он или рыбу удит, или Петровну совершенствует. Ему не скучно. София Христиановна… как она вам представилась… той книжек одного Александра Дюма на всё лето хватит… В ее время она их не найдет, они не были тогда написаны. И, по счастью, в них нет для нее никакой вредной информации. Всё — про времена еще более давние, для нас тут безобидные…

Казалось Киту, что князь зубы ему заговаривает.

— Но уж поверьте мне, нам очень повезло, что мы успели собрать команду раньше, чем всё начнется… — Князь вдруг стал смотреть Киту прямо в глаза — сурово так. — Тихо у нас тут, да, но скоро затишье кончится. Заскучать не успеете, уверяю вас. Как у вас там говорят… «мало не покажется». И еще. — Князь вдруг сжал губы и стал весь холодный, стальной. — Мы вас силой держать не станем. Если будет совсем невмоготу…

Кит невольно затаил дыхание.

— Правда, одно развлечение специально для вас готово… — вдруг оборвал дальнейшие объяснения князь и поморщился. — Оно потребует от вас некоторой сосредоточенности. Мы можем попробовать, если вы уже обвыклись…

— Нормально. Я готов, — сказал Кит, потому что ничего другого сказать не мог.

И даже взбодрился.

— О! — фирменно сказал князь и тоже, на вид, взбодрился. — Прекрасно! Как вы относитесь к страшным местам?

И Кит вспомнил, как он ответил.

— Нормально, — ответил он князю.

Так он всегда отвечал. На большинство вопросов. Не думая о последствиях. Потому что еще никогда в жизни никаких жутких последствий от его необдуманных ответов не случалось.

Неужто князь следил за Китом с самого его детства?! Глядел в какую-нибудь подзорную трубу времени… Иначе откуда он мог знать, что с детства Кит больше всего на свете боялся подвалов… Но удивляться не приходилось: Кит уже повидал в этой помещичьей усадьбе такие открытия и изобретения, каким и двадцать первый век позавидовал бы. Одно превращение самолета-биплана при посадке в мотоцикл чего стоило!

…И тут Кит вдруг начал скучать по маме и папе. «Фигассе!» — подумал он. Никогда вроде не скучал, и вот нате — как дитё малое!

Но у Кита всегда на первом месте были мозги, а потом уж эмоции, и он себе объяснил: все-таки сто лет не шутка! Мама с папой, вообще, не родились еще! И значит, он тут вправду один, и со всем, что происходит, придется разбираться одному.

В его веке он еще мог, если дело совсем плохо, побежать домой и сделать два дела. Сначала рассказать папане, и тот бы сказал: «Ничего, бывает и хуже, но реже». И сразу бы стало не страшно… или не больно… А на самый крайний случай, если уж совсем фигово и страшно, в запасе была маманя. Она могла заступиться не по-детски, полиция отдыхает. Как однажды, когда Кита, когда ему было десять лет, обидели в соседнем дворе, разбили нос… Маманя сумела всем такой разгон устроить, что на него обидчики целый месяц смотрели, как на собаку страшную. Киту и сейчас было стыдно вспоминать это, хотя деваться некуда, — что было, то было. Папаня его тогда ругал: мол, надо было отбиваться до последней капли крови, тогда бы тебя зауважали и ты сразу бы стал большой и крутой.