Подземелья Конфренко

Через некоторое время тренировки стали еще более жесткими, но к ним еще добавились и задания. Простые, но от этого не менее важные. Например, следить целый день за одним из входов на нижние ярусы, или прогуливаясь по рынку собирать слухи и сплетни. Потом задания становились сложнее, типа постоять на стреме. Потом надо было ликвидировать человека, который объявил себя врагом братства. Тогда несколько пятерок забрались в дом к сильному местному культиватору, запустили в вентиляцию сонный порошок, после чего выкрали этого мужика прямо из-под бока у жены, и вынесли. Ему же, Кулну, разрешили нарисовать знак-символ братства, что он и сделал, прямо над кроватью. За оригинальность его даже поощрили, очередным вливанием праны. Кстати, награждали праной, извлеченной из того самого культиватора. Испытывал ли Кулн угрызения совести, но тут стоит начать с того, что он не знал, что это такое. Он был плоть от плоти, ребенком этого страшного, со стороны христианской морали, города.

Но при этом в том же Афганистане, или трущобах Мьянмы он чувствовал бы себя просто прекрасно. Так что понятия морали, а также того, что такое хорошо, и что такое плохо, весьма относительны. Надо ли говорить, что лишение и потеря жизни, в городе воспринимался как простой и естественный процесс. Поэтому говорить, о том, что тот человек был хорошим семьянином, мужем и отцом, прекрасным, талантливым культиватором, как плохо что он умер, было бы неуместно. По крайней мере в Конфренко. Он счел себя слишком крутым, слишком сильным, и бросил вызов одной из самых таинственных и страшных группировок города. Не удивительно, что через пару дней дурачок исчез. Оставив после себя толь зловещий символ чёрных скрещенных ножей. А слова о том какой он был хороший, замечательно смотрелись в газетном некрологе. Кулн только ухмыльнулся своим воспоминаниям и пошел дальше.

Почему он вдруг стал вспоминать прошлое, да просто с сегодняшнего дня все будет по-другому. Почти полтора года Тарн возился с ними, и теперь настало время ему, Кулну, собирать свою пятерку. А Тарн теперь становился командиром их ветви. Он определял куда расселять новые пятерки, обеспечение вещами, продовольствием и оружием. А еще бывший командир их пятерки сейчас будет выдавать задания, или как они назывались — миссии. И первой миссией, было поручение собрать свою собственную пятерку. Кулн хищной куницей скользил по лабиринту технических коммуникаций. Тело радовалось и пело. Не известно откуда Большой Босс взял эту методику развития, но всего за полтора года, мальчик из анорексичного задохлика превратился в гибкого жесткого и сильного хищника, которого нужно было опасаться и многим взрослым. Только одно это отдавало его верность братству полностью и без остатка. А босс обещал, что они станут еще сильнее и опаснее, если на будут пренебрегать тренировками. А он точнее не будет филонить, ему так хочется стать сильнее.

С этими мыслями Кулн выскользнул в неприметную дверку, и притворившись обычным подростком, ужом ввинтился в толпу покупателей и торговцев. Миссия началась. А еще через некоторое время, к невысокой оборванной девочке, лет семи, притаившейся за мусорными баками, подошел мальчик и заговорил:

— Привет, меня Кулн зовут! А тебя? — парень был спокоен и слегка дружелюбен, резких движений не делал.

— Али, — девочка настороженно, как мышка перед котом смотрела на парня.

— А родители твои, где, Али?

— Умерли, — с жутким спокойствием ответила девочка.

— Али, ты есть хочешь? — и Кулн протянул девочке кусок лепешки.

Та, сначала настороженно смотрела на лакомство, а потом быстрым движением выхватила кусок и быстро, явно опасаясь, что еду отнимут, как большой грызун уничтожила его. Кулн посмотрел на нее понимающим взглядом и произнес:

— У меня дома полно еды! Пойдешь со мной?

Девочка внимательно, совсем не детским взглядом посмотрела на Кулна и сказала:

— Пойду! — вот так вот просто и понятно, не спрашивая и не споря просто потому, что она хоть кому-то оказалась нужна.

* * *

Командир стражи шестого сектора Тин Пак, наружного кольца с кислым видом смотрел в окно своего просторного кабинета. Должность эта ему нравилась, нравилась власть, которой он добивался, пробиваясь с самых низов. Нравился этот чистый, светлый, со вкусом обставленный кабинет, к чему руку приложила его третья жена. И вот все это, благополучие сейчас находилось под большой угрозой. А все из-за этой непонятной банды с одиозным названием:

— Будьте вы прокляты, «Черные Ножи»! — название банды стражник произнес так, как будто выплюнул.