Подземелье ведьм

— Я здесь, — сказал он негромко, чтобы не испугать.

— Хорошо, что вы здесь, — ответила по-английски Вероника.

Дальше они разговаривали каждый на своем языке, но не чувствовали от этого неудобства. Не столь важны были слова.

— Устал я за сегодня. Что за день такой неудачный!

— Я полагаю, — сказала Вероника, — если бы не это несчастье, у нас с вами не было бы возможности встретиться без свидетелей.

— Не боишься меня?

— Наверное, никому не придет в голову, что я как девочка побежала искать вас по берегу.

Колоколов подошел к девушке ближе, посмотрел ей в глаза. Она не отвела взгляда.

— А я как тебя увидел, — сказал Колоколов и чуть ухмыльнулся, — сразу понял, что будешь ты, голубушка, моей.

— Нет, мне не холодно. — Веронике показалось, что ее спросили об этом.

— Ты небось к мягким постелям привыкла?

— В вас есть удивительная сила. Я не могу ей противостоять.

Колоколов протянул руку, и Вероника вложила в нее свою ладошку. Рука как бы утонула послушно в руке Колоколова.

Он повел ее вверх от воды, где начиналась трава.

У Ефрема было странное ощущение, что это все уже было, но давно, в детстве, с одной тунгуской, в тайге, и тоже не надо было языка или объяснений. Ничего не надо было.

Колоколов потянул Веронику за руку, и мисс Смит послушно уселась рядом с ним на влажную редкую траву.

— Только не думай, — сказал Колоколов, — я на тебе не женюсь. Нельзя это. Ты и религии другой.

Вероника незаметно провела пальцами за своей спиной — нет ли там камней. Но трава была без камней. Только сучок. Сучок она отбросила в сторону. Сучок упал, было слышно. Колоколов резко повернул голову в ту сторону.

— Не бойся, — сказал он. — Это мышь пробежала.

— Я думаю, что никого раньше не любила, — сказала Вероника.

— Цыганки были, — сказал Колоколов. — Тунгуска была, а чтобы англичанка — это даже удивительно. И в такой день, правда?

— Вы сильный человек, — сказала Вероника. — Но вам нет дела до других. И меня вы бросите, как наиграетесь.

Колоколов нажал на ее плечо, положил рядом с собой на землю. Вероника почувствовала сквозь платье влажность земли и подумала, что наверняка схватит насморк.

Колоколов принялся целовать ее, и Вероника стала отклонять голову, повторяя:

— Не надо, не надо…

Но поцелуи становились все более настойчивыми.

— Вы так уверены в себе, — прошептала Вероника.

Комар очень больно укусил ее под глазом, но руки были заняты. Вероника стала вертеть головой, чтобы потереться глазом о щеку Ефрема.

Но тут же другой комар злобно ужалил ее в лоб. Вероника стала освобождать руки, оказавшиеся на спине Ефрема Ионыча, и так спешила, что застонала, и Колоколов принял этот стон за выражение крайней страсти. Вероника же с ужасом думала о том, что Колоколов намерен обнажить ее ноги, а комары только и ждут этого момента. Колоколов бормотал русские нежные, непонятные слова. А Веронике стало жалко, что она будет сейчас вынуждена его горько разочаровать, потому что комариные укусы уже изгнали желание любви из ее искусанного тела.

Упершись руками в плечи Колоколова и оттолкнув в отчаянии от себя его тяжелое жилистое тело, Вероника, царапая спину о камешки, выбралась из-под Ефрема Ионыча, но не убежала с криками, чего он испугался, а принялась с наслаждением расчесывать бедра.

— Простите, — сказала она. — Не примите это за оскорбление. Мое чувство к вам неизменно, но эти укусы выше моих сил.

Колоколов мрачно поднялся, привел себя в порядок и сказал:

— Не желаете — не неволим.

Вероника улыбнулась ему, оправляя юбку, и ноготком показала, куда ее кусают комары, пришибла одного на щеке и, взяв пальчиками, протянула Колоколову.

— Это же тигры, — сказала она, продолжая улыбаться.

И тогда Колоколов понял, захохотал и сказал:

— Меня они тоже достали.

И осторожно прихлопнул еще одного кровопийцу у нее на щеке.

Они оба стали смеяться.

— Никому не расскажешь, — говорил Колоколов, — как я с англичанкой из-за комаров амур нарушил.

Он на нее уже не обижался. И что странно — с этого момента их отношения стали секретными, доверительными, словно то, что не случилось, на самом деле произошло.

— Ничего, — сказал Колоколов, когда они подошли к костру. — У нас еще все будет, правда?

— Мне приятно, что вы отнеслись к этому как джентльмен, — сказала Вероника. — Иной мужчина на вашем месте постарался бы меня возненавидеть.

— Все-таки разница в воспитании, — ответил на это Колоколов. — Русская баба комаров бы перетерпела.

— Я тоже надеюсь, что мы с вами останемся друзьями, — ответила Вероника.

В проходе между каютами Колоколов знаком велел Веронике ждать, заглянул к себе, взял со столика у койки тунгусскую смесь от комаров. Вонючую, но полезную. Вынес ожидающей Веронике, показал рукой, что смазывает тело.

— Вы так добры, — прошептала в ответ Вероника. — Но если вы надеетесь, что я, употребив это средство, вернусь на берег, вы ошибаетесь.

— Спокойной ночи, — сказал Колоколов.

Ниночка не спала.