Подземелье

— Вы меня утешаете или себя в чем-то хотите убедить? — спросила Раиса, и голос ее отчего-то дрогнул. — Моральное оправдание ищете: дескать, хоть и убили человека, да не без повода. Но откровенность за откровенность. Как ни странно, а Репина этого вашего я любила, так что какая мне разница… Всего хорошего. …Домой Логинов явился заполночь. Хотя никакие особенные надобности его нынче на работе не задерживали, он долго сидел у себя в кабинете, размышляя и окутываясь клубами сигаретного дыма.

Танюха, накрутившаяся за день, встречать его не вышла. Она давно научилась не просыпаться при позднем появлении мужа. Уверяла, что очень беспокоится, когда его по ночам где-то носит, но Николай — эгоист этакий — иногда, открывая дверь своим ключом и входя в уснувшую квартиру, чувствовал легкую обиду.

Логинов включил в прихожей бра, стараясь не шуметь, примостил на вешалку куртку, скинул обувь и на цыпочках проследовал в кухню.

Разогрев борщ, он после недолгого колебания достал из стенного шкафчика початую бутылку водки, плеснул себе в чайную чашку. Но за вкусным ужином как-то забылся и опомнился только тогда, когда жидкости в бутылке оставалось пальца на два.

Недовольный собой, но с чувством приятной расслабленности, Логинов вымыл посуду, погасил свет, так же на цыпочках прокрался в спальню, быстро разделся и заполз под одеяло.

Водка грела изнутри, теплым туманом клубилась в голове, гнала воспоминания о дневных дрязгах, навевала желания. Логинов прикинул, а не разбудить ли супружницу — ишь, рассопелась!

Но, пока он раздумывал, темнота стала размываться странным, белесым свечением, которое сочилось неведомо откуда, поглощало привычные очертания комнаты, затягивало желтый зрачок фонаря за окном, пока со всех сторон не проступили заплесневелые, размалеванные копотью стены не то подвала, не то заброшенного склада. Потянуло зябким сквозняком, скрипнула под ногой цементная крошка, перемешанная с грязью. …Коридоры тянулись один за другим, то причудливо переплетаясь, то вдруг разбегаясь в стороны, словно подземелье внезапно выпрямляло сжатые в кулак пальцы ходов. Под низким потолком плавали жидкие пряди дыма, которые медленно движущийся по лабиринту поток воздуха притаскивал откуда-то издалека.

Логинов, нисколько не удивляясь тому, что прямо из теплой постели перекочевал вдруг в такое странное место, шагал все дальше и дальше, пока не задержался у пролома в старой кирпичной стене. Что-то поджидало его там, за этим проломом.

Николай приблизился и заглянул в дыру. Он не понял, что там, за стеной: продолжение подземелья или какое-то другое, скрытое мраком пространство?

Разглядел только начало дороги, выложенной из бетонных плит. Дорога показалась удивительно знакомой и напоминала другую, тысячу раз хоженую, ведущую от служебной автостоянки к крыльцу Октябрьского райотдела милиции.

Николай, отвернувшись от пролома, медленно побрел дальше. Он откуда-то знал, что еще не раз вернется к этому месту.

40

Раиса улетала на вторые сутки после встречи с Логиновым.

Накануне, во второй половине дня, с «материка», из дальней суши задул вдруг тугой, устойчивый ветер, смахнул с улиц зыбкую морось, в считанные часы на клочки разодрал тучи и унес задавившую поселок непогоду через сопки к океану. К вечеру разлохмаченные комья небесной хмари трепыхались еще кое-где над окраинами, зацепившись за островерхий частокол тайги, но даже у приезжей журналистки уже не вызывало сомнений, что завтра летной погоде — быть.

И действительно, с утра над непросохшим аэродромом по-летнему ослепительно сияло солнце. От этого по обеим сторонам взлетно-посадочной полосы прибитая к земле бурая трава словно ожила и запоздало потянулась к обманчивому теплу. Впрочем, местные жители знали: нагрянувшему бабьему лету сроку отпущено день-другой, а потом уж заненастит до самых морозов. Возможно, поэтому авиаторы не стали дожидаться, когда грунтовое поле окончательно просохнет и, скорее всего, прикрыв глаза на свои строгие инструкции, приняли решение об отправке утреннего борта.

Раиса, стоя на крыльце аэробарака, прищурилась, ослепленная позолоченной голубизной октябрьского неба. Темноватая, несмотря на неистовство светила, глубина небосвода будто поддразнивала возможностью преодолеть всемогущее земное притяжение и взмыть ввысь без всяких пропеллеров и бензиновой вони. Где-то в оголившихся ветвях тополей свиристела беспечная пичуга, не помышлявшая, видно, улетать в теплые края. Темная стена тайги, маячившая по краям аэродрома, окутывалась там и сям зеленоватым дымом неувядающей хвои, то и дело полыхала неожиданными разноцветными вспышками слово подожженной солнечными лучами последней листвы.