Подземелье

Осмотр прилегавшего к теткиному подворью участка улицы ясности также не прибавил. Блестели там сплошь непролазные лужи, на глинистой жиже никаких следов не найдешь.

Была и еще одна странность. Какого шута Катерина в неурочный час вышла из дома и оказалась во дворе? Объяснением могли стать отпечатки щеголеватых полусапожек со скошенными ковбойскими каблуками и замысловатым рисунком на подошве. Такие «мокасины» в поселке не продавались, да и кто их напялил бы в нынешнюю слякоть и бездорожье?

Получалось, что кто-то еще навещал Катерину, возможно, потому она и вышла. Кто же это мог наведаться?

Емельянцев внимательнее всмотрелся в отпечаток ковбойского сапога. И что-то начало припоминаться. Кажется, видел он такую обувку и видел совсем недавно, днем. Где?

В памяти вдруг всплыли грязные узоры, которые оставлял на полу райотдела завуч школы, Григорий Олконтович, явившийся на беседу — пятачки каблуков, а перед ними зигзаги вперемежку с английскими буквами от подошв. Емельянцев тогда, увидев эту грязь, глянул вслед завучу и заметил ковбойские каблуки. Случайное, можно сказать, наблюдение, а пригодилось.

Не иначе, он здесь и побывал. Понятно. Кто ж не в курсе про их с теткой любовь?!

«Вышла, значит, провожать, — подумал Емельянцев. — Но почему и он тут не лежит?

Стояла, вслед глядела? А тут и на тебе!».

— Сашка! — окликнул Емельянцев эксперта-криминалиста, сидевшего на корточках перед паваленной изгородью. — Слышь, иди сюда!

— Чего еще — нехотя отозвался эксперт, — но подошел.

— Как ты думаешь, это что такое? — оперуполномоченый ткнул пальцем себе под ноги, в желтое пятно света, падавшего от фонаря.

— Не понял, — сказал эксперт, разглядывая грязную землю.

— Чего — не понял? След, смотри, какой странный.

— Чего же в нем странного? — поразмыслив, не согласился криминалист. — Сперва мужик сюда наступил, потом животное. Или наоборот.

— Если б наоборот, если бы зверь раньше появился, здесь бы два трупа было!

— Значит, медведь позже привалил и по чьим-то следам потоптался. Чего тебе не нравится?

— Да как-то так… Сам разве не видишь?

Эксперт еще раз вгляделся под ноги, махнул рукой и пошел прочь.

Емельянцев рассматривал странную вмятину. Скорее всего, криминалист был прав относительно природы ее происхождения. И все же удивительный это был след.

Казалось, мягкая почва запечатлела момент, когда из пижонского сапога вдруг проросла, прорвалась сквозь тонкую, хорошо выделанную кожу звериная лапа и впилась толстыми, длинными когтями в податливый суглинок.

Емельянцев огляделся по сторонам, будто ожидая, что вот возьмет, да выскочит из кустов этот чертов медведь, который действует совсем не по-медвежьи. Не разгуливают обычные косолапые по улицам, не вламываются во дворы. Даже шатуны по зиме! Вспомнились россказни про кундигу, и опер скривился в усмешке: приплыли!

Но от ночного ветерка сделалось ему вдруг зябко и как-то особенно не уютно.

32

Открыв глаза, Раиса обнаружила, что ее лицо утыкается во что-то белое и мягкое.

Белое и мягкое залепляло рот и нос, мешая дыханию.

Она пошевелилась и сообразила, что лежит на животе на знакомой постели, а мягкое и белое — подушка в изгловье. Руки и ноги оказались бережно, но надежно связаны.

Подергав конечностями, Раиса убедилась в своей полной беспомощности и поняла, что с перепугу с ней приключился обморок. Она чуть не вскрикнула от чьего-то прикосновения и завертела головой. На постели рядом с ней сидел маньяк-убийца и ласково гладит свою жертву по растрепанным волосам.

«Ну, все, — решила Раиса, — хватит паниковать. Никого он не убьет, ни меня, ни кого другого. Бред какой-то!»

Но бред и реальность в последнее время совсем уж причудливо переплелись.

— Развяжи меня немедленно, слышишь? — потребовала Раиса со всей твердостью, на которую сейчас была способна.

— Ты как, в норме? — спросил Сергей и склонился к ее лицу.

— Развязывай, говорю, заботливый! Ну, быстро!

Раиса неизящно взбрыкнула всем телом. («Как рыба на разделочной доске! — мелькнуло в голове. — Ужас! Хотя нет, у рыбы позвоночник изгибается в вертикальной плоскости, а у млекопитающих в горизонтальной… Господи! Что за чушь?!») — Ты поосторожней, — предупредил он. — Я старался не туго, но там узел такой специальный, восьмерка, чем больше дергаешь, тем сильней затягивается. Смотри, потом больно будет.

— Потом? — Раиса задохнулась. — Это когда еще — потом?! Сколько ты надо мной собираешься издеваться?! Учти, я тебе этого никогда не прощу, никогда!

Зазвонил телефон.

Сергей долго не реагировал, но потом все же нехотя направился к аппарату. Раиса перекатилась на спину, больно отдавив при этом связанные руки, и уставилась в сутулящуюся Сергееву спину. Она изо всех сил старалась освободиться. Но результатом стало лишь то, что треклятая «восьмерка», это ментовское орудие пытки, сжалась капканом, причиняя боль.

Раиса чуть не застонала, но вдруг почувствовала, что одну руку, если бы никто не помешал, кажется, удалось бы высвободить. Пожалуй, удастся освободить. Дрогнула все же, видать, лапа у любимого, когда затягивал свои чертовы узлы.