Подвиги морского разбойника

— Ну, а теперь, кровопийца и дьявол, слушай! — мягко произнес Коплей Бэнкс. — Ты должен выслушать, что я тебе скажу, и это будут последние слова, которые ты услышишь на этом свете. Ты в моих руках. Я купил тебя дорогой ценой. Я отдам за тебя все, до моей души включительно. Для того, чтобы овладеть тобой, я должен был опуститься до твоего уровня. Два года я боролся с собой, надеясь найти какой-нибудь другой способ добраться до тебя, но, наконец, я увидал, что другого способа нет. Мне пришлось грабить, мне пришлось убивать, мне — что еще хуже — пришлось жить и дружиться с тобой. И все время я преследовал одну цель. И вот, мое время пришло, и ты умрешь, как я хочу. Смерть будет красться к тебе потихоньку и в мраке этом, на тебя надвигающемся, ты увидишь своего отца-сатану, который готовится овладеть тобой.

Шаркэ слушал эту страшную речь, и в то же время до него доносилась песня его пьяных товарищей со «Счастливого Освобождения»:

Шел по морю из Америки купец.
К нам попал он в руки, и настал ему конец.
Мы отправили его на дно твое, о, океан,
Золото купца попало в наш карман.
Ой, пираты, теперь можно покутить,
Можно в порту весело-превесело пожить:
И винца попить, и девушек любить.

Слова песни отчетливо раздавались в ушах Шаркэ. Так же отчетливо он слышал шаги двух пиратов, гулявших по палубе.

Веселые слова песни и разухабистый ее мотив особенно терзали умирающего пирата. Смерть его ужасала, но злые голубые глаза не смягчались. По-прежнему они блестели ядовитой злобой. Какое ужасное состояние — быть привязанным к дулу пушки и не быть в состоянии двинуться; нельзя даже застонать. А на барке продолжали петь:

Режь купцов и кровь, как воду, лей,
Не жалей их! Бей и женщин, и детей!
Деньги, шелк и бархат забирай.
Руль скорее к порту, к порту направляй.
Как стрела, кораблик наш летит.
Уж к себе пирата порт манит.
Там с себя он смоет жертвы кровь,
Там пирата встретит счастье и любовь.

Коплей Бэнкс заряжал тем временем пушку, а затем он взял свечку и обрезал ее. Образовался огарок в полтора дюйма вышиной. Огарок он поставил около казенной части пушки на слой пороха. Затем он подсыпал еще пороху на пол.

План был ясен. Огарок догорит, пушка выстрелит и оторвет пирату голову, а одновременно с этим вспыхивает и порох на полу, и весь корабль взлетит на воздух.

— Ну, Шаркэ, ты любил полюбоваться смертью ближних, — произнес Бэнкс, — теперь пришла твоя очередь. Ты умрешь вместе с этими свиньями.

Он зажег огарок и потушил свечи на столе. Затем Бэнкс и немой вышли из каюты. Запирая дверь, Бэнкс оглянулся. Вид у него был торжествующий, но и здесь его глаза встретились с глазами, в которых светилась непобедимая ненависть. В слабом свете огарка виднелось белое, как слоновая кость, лицо, на высоком лбу блестели капли холодного пота.

Таков был Шаркэ в свою последнюю минуту. Коплей Бэнкс и немой его помощник сели в лодку, приготовленную заранее, и направились к берегу.

Гребя веслами, они то и дело оглядывались на бриг, который был скрыт наполовину пальмовыми деревьями.

И вот в тиши ночи раздался глухой удар пушечного выстрела, а затем грянул оглушительный удар взрыва.

Бриг и барка, стоявшая рядом с ним, точно подпрыгнули в воздух, а затем погрузились на дно бухты…

Берег огласился стонами и криками погибающих, а затем все смолкло.

Все погибли…

Душа мстительного Коплея Бэнкса ликовала…

Он тронул товарища за плечо, и они двинулись прочь от рокового места…