Подвиги Геракла

Из энциклопедических источников:

…и затем отпустил на свободу…

…чудесное животное, обуреваемое бешенством, понеслось через весь Пелопоннес: пересекло область Спарты и всю Аркадию, затем, преодолев Истм, прибыло в Аттику к Марафону и стало опустошать поля местных жителей.

Другая красота

(кони Диомеда)

Кони Диомеда — в древнегреческой мифологии кони Диомеда, царя бистонов, жившего во Фракии. Эти кони были невероятно прекрасными животными, и никакие путы не могли удержать их, поэтому животные были прикованы цепями в стойлах. Кормил же царь своих животных человеческим мясом.

[…] когда герой вернулся на корабль, его ждала ужасная новость. За время битвы кони растерзали любимца Геракла, сына Гермеса, Абдера, которому герой поручил охрану чудесных коней.

(из Википедии)

Неведомый скульптор постарался на славу: кони были поистине прекрасны. Вырезанные из чёрного с синими искорками лабрадорита, они, казалось, окаменели на скаку. Двое стояли на задних ногах, словно молотя воздух мощными копытами, ещё двое были пойманы прямо посередине шага — грива сбилась на сторону, одна нога вытянута вперёд, широкая грудь замерла на вдохе. Очевидно, чтобы удержать изваяния в задуманных позах, бистоны приковали их толстыми цепями к стене храма.

— Так вот вы какие… — пробормотал Геракл, разглядывая коней. — Действительно красивые.

Диомед, повелитель и верховный жрец бистонов гадливо покосился на пленника и сплюнул.

— Что ты смыслишь в красоте, презренный? Я служу ей всю жизнь — и то не могу сказать, что приблизился к достаточно полному её пониманию.

Геракл безразлично пожал плечами, чуть наклонил голову и ничего не ответил. Его глаза безостановочно шарили по залу, отмечая расположение треножников и колонн, занятые фракийцами позиции, вооружение каждого воина.

— Тебе выпало великое счастье, чужестранец, — продолжал удовлетворённый его молчанием Диомед. — Прежде чем тебя принесут в жертву, ты увидишь истинную красоту. Увидишь и поймёшь, что всё виденное тобой до этого не стоит и обола. Начинайте! — крикнул он своим помощникам и махнул рукой.

Бритоголовый здоровяк вышел вперёд, резким движением выдернул из шеренги пленников невысокого паренька и потащил его к алтарю, стоявшему перед статуями. Юноша был так напуган, что даже не пытался сопротивляться. Жрец бросил его на серый куб алтаря, взял с бронзового блюда маленький кривой нож и провёл остриём по плечу парня. Из неглубокого разреза потекли алые капли. Здоровяк аккуратно собрал кровь ладонью, подошёл к статуям и оставил на груди каждой из них кровавый отпечаток, затем отступил назад и замер в ожидании.

Контуры ладони на чёрном камне засветились багровым огнём, затем от светящейся линии по каменной коже поползла пурпурная дымка. Вот она растеклась по животу, добралась до крупа, облила красноватым сиянием шею и голову. Постепенно дымка светлела, становилась похожей на утренний туман, сквозь который проглядывала атласная кожа животных. Да полно, животных ли? Скорее, божеств, соизволивших в одночасье сойти на землю! Живые, более чем живые кони стояли перед замершими в благоговении людьми во всём своём великолепии. Каждый изгиб прекрасных тел дышал гармонией, от грациозных движений перехватывало дыхание, влажные чёрные глаза смотрели на людей с нечеловеческой мудростью и любовью. В одно мгновение Гераклу показалось, что у коней начинают расти крылья. Он поймал себя на том, что начинает опускаться на колени, и изо всех сил ущипнул себя. Резкая боль привела его в чувство, но волшебный туман вокруг коней и без того начал рассеиваться, их фигуры понемногу застывали — уже в других позах, отличных от прежних.

— Ты видел? Видел? — задыхаясь, выдавил из себя Диомед. Не дожидаясь ответа, он вскочил, повернулся к толпе бистонов, вскинул вверх руки и завопил:

— Красота приняла жертву и показалась нам! Всех заколоть! Всех! Чтобы Ей надолго хватило!

Слегка ошеломлённый здоровяк с глупой улыбкой на лице поднялся на ноги, помотал головой и потянулся к выпавшему из рук ножу.

— Красота — это единственное божество, которому стоит поклоняться! — воскликнул Диомед, не отрывая восхищённого взгляда от четырёх чёрных глыб.

— Ты ошибаешься, жрец!