Подвиг живет вечно (сборник)

— Все, что нельзя увезти, уничтожить! — распорядился Мак-Келли. Он был спокоен, меланхолично дымил трубкой, но ни на шаг не отходил от своего сверкающего автомобиля с охраной: а вдруг здесь, на Графской пристани, покажутся красные кавалеристы! В этой проклятой России возможно все!..

В стане белых царило отчаяние.

Транспортные суда, на борту которых были изгнанные из Крыма остатки врангелевской армии, под прикрытием кораблей Антанты вышли в море. Они взяли курс на Константинополь.

Корреспондент берлинской эмигрантской газеты «Руль», наблюдавший за событиями в Крыму, позже вспоминал, что число покончивших самоубийством во время эвакуации и сброшенных при погрузке в море не поддается учету: «На некоторых судах, рассчитанных на 600 человек, находилось до трех тысяч пассажиров, каюты, трюмы, командирские мостики, спасательные лодки были битком набиты народом. Шесть дней многие должны были провести стоя». Конечно же кто-то за время пути сошел с ума или умер от голода и жажды, и никому не было дела до них, еще недавно проливавших кровь за «белое дело».

2

…Каштановые аллеи Харькова. Оголенные, застывшие. Малиновый звон курантов Успенского собора. Стайки молодежи на Университетской горе. Пронзительная синева неба. Ранняя весна.

Наконец-то у Михаила Васильевича Фрунзе появилась возможность осмотреть достопримечательности столицы Украины, постоять на берегу Лопани. Мир, тишина. Прошло уже четыре месяца с того дня, как барон Врангель со своим недобитым воинством бежал в Турцию. Давно вернулась в Екатеринославль на зимние квартиры Первая Конная. Блюхер со своей 51-й дивизией — в Одессе.

Командир крымских партизан Мокроусов остался в Симферополе, занят восстановлением хозяйства в Крыму.

Владимир Ильич назвал разгром Врангеля «одной из самых блестящих страниц в истории Красной Армии». И военные специалисты, бывшие генералы считают, что это именно так: ведь Красная Армия впервые столь стремительно совершила прорыв заблаговременно подготовленной, мощной и современной обороны противника! Командующий вооруженными силами Украины и Крыма, уполномоченный Реввоенсовета Республики на Украине Фрунзе мог бы гордиться столь высокой оценкой операции, проведенной им и, по сути, завершавшей гражданскую войну. И он конечно же гордился. Но мрачная тень нет-нет да и набегала на его лицо: становился задумчивым, морщил лоб, меланхолично крутил ус. Адъютант Сиротинский в такие минуты настораживался: опять чем-то недоволен Михаил Васильевич!

— Чайку? — спрашивал он.

— Можно и чайку, — нехотя соглашался Фрунзе. — Вот скажи, Сергей Аркадьевич, Врангеля мы разбили…

— В пух и прах!

— Принято считать так. Но если смотреть правде в глаза: ушел Врангель, упустили…

— Ну и шут с ним. Стоит ли из-за такого добра печалиться?

— Барон с собой остатки армии увел. Вот в чем беда.

— Сидит Врангель за синим морем и поглядывает на пас, как коза на мясника, — утешал Сиротинский.

Но Фрунзе становился еще мрачнее.

— Эта коза-дереза еще доставит нам хлопот. Врангель недавно заявил, что до 1 мая этого года соберет многотысячную армию и высадится на Черноморском побережье России. Доходит? А до 1 мая осталось-то всего ничего.

— Бахвальство!

— Если бы… Нет, «Врангелиада» еще не закончена. Прошляпили барона. Никогда себе этого не прощу!

Фрунзе было известно то, чего не знал адъютант.

Барону удалось-таки с помощью иностранных держав спасти ядро своей разбитой армии: примерно семьдесят тысяч офицеров и солдат; а всего эмигрировало в Константинополь до ста пятидесяти тысяч человек. Из этой массы беженцев вполне можно было слепить армию. Не зря Ильич не раз напоминал Фрунзе о такой опасности, как остатки армии Врангеля.

Совсем недавно Владимир Ильич на Восьмом Всероссийском съезде Советов вновь обратил внимание на тот факт, что белогвардейские организации работают усиленно над тем, чтобы попытаться создать снова те или иные воинские части и вместе с силами, имеющимися у Врангеля, приготовить их в удобный момент для нового натиска на Советскую Россию.

Очутившись в водах Босфора, на виду у древних стен и минаретов Константинополя, Врангель перевел дух и собрал в кают-компании генералов Шатилова, Слащева, Кутепова, Секретева, Барбовича, старших офицеров, представителей Союза торговли и промышленности. Изобличив своего предшественника Деникина в «бездарности» и «непростительных стратегических ошибках», за которые приходится расплачиваться ему, Врангелю, барон заявил, что еще не все потеряно. Война будет продолжена до победного конца.